Шинта. Общее:
Тебе сразу показалось странным - эти ноги как-то асинхронно, по-разному идут.
Ты чуял холод, исходящий ото всюду - мерзлая, укрытая снегом земля, черное, как смоль, небо. За спиной - твои бойцы, и пламя разведенного костра.
Никто не спрашивает, что ты услышал, к чему приготовился - Эмин молча поднимается на ноги, перехватив поудобнее свой боевой топорик, Гарм, повернув голову, прислушивается, будто бы, наконец-то, хоть что-то в этом мире маленьких и хрупких смертных пробудило в нём отклик - хотя бы и жалкий, но всё же интерес.
Оно было похоже на чудного, чрезвычайного высокого и худого человека, передвигающегося на четвереньках - с бледной просвечивающей кожей, изрисованной блекло-синими символами, с витыми мускулами, облепившими длинные белые кости, словно упитанные черви. На безглазом овале мелового лица зияла черная пустота разверзнутой в уродливой улыбке пасти с заточенными редкими зубами.
Существо, подкрадываясь со стороны чащи, вдруг остановилось, насторожившись. Синие губы сошлись вместе, стянулись в тонкую нитку, прорези еле заметных ноздрей зашевелились - существо принюхивалось, не видя вас, стоящих у костра.
Эмин затаил дыхание, глядя на незнакомое создание с редкой помесью страха и отвращения.
Тром:
Прихватил девицу, ладонью крупной накрыл нижнюю часть красивого, но искаженного болью и страхом лица, резко дёрнул - хрупнула кость, живая искра во взгляде туманным непониманием и безразличием резко сменилась. Остекленевший, тусклый взор - вдаль, в долину Безмолвия.
Так нужно.
Уронил её тело на снег, лук подхватил, наклонившись - и вовремя - просвистела стрела чуть выше горла.
Выпустил свою - и попал. Ахнул кто-то, всхрапнула лошадь вдалеке.
За клеймор схватился так, будто он - обломок корабля, а вокруг тебя - бушующего океана ярость, и вал за валом будет он бить тебя, пока не потопит и не поглотит в свои холодные темные пучины.
Всадники по одному, смыкаясь, резво скачут, гикая.
Ты, за дерево отшагнув, резко взметнув тяжелый пласт железа снизу-вверх, разрезаешь коня пополам, сбиваешь с седла ошарашенного конного, и, словно вихрь стали, развернувшись на носке, вгоняешь клеймор бойцу в брюхо - хрипит он, кровью гаркнув, глаза навыкате.
Еще один приближается - бросаешься навстречу, резво уворачиваешься - проходит мимо твоей головы шипастой булавы набалдашник, двигаешься - в сторону дерева шаг, свист стрелы у самого кончика уха.
Кричит Атаман этой шайки что-то, но что - не в силах понять. Вот он, впереди, в тридцати шагах; его конь топчется на месте, а его ватага движется - одни к тебе, галопом, другие - чуть в сторону уходят рысью. Будут бить в спину и с боков - не думаешь, знаешь.
Но ты - сталь. Ты - огонь. Неуловимый, острый, как бритва. Не согнешься. Не поймаешь.