Добрый Север, но доброта его скоротечна и непостоянна. Вот одарил он тебя сегодня немыслимо: теплой ладошкой солнца погладил, иней с бороды сбивая, кустик клюквы мерзлой из-под сугроба выпростал, зайца под ноги спугнул. А ночь пришла, и взыскал за доброту проявленную стократ, отмеряя придирчиво за дары кровью из разорванной глотки.
Но Шинта знает, что его дар принят. Неведомо кому поднесенный, неведомо чем аукнется еще. Но принят.
И улыбается Шинта, зная, что еще шаг сделан по незримой тропе, что ведет его уже много зим в такую даль, о которой и скальды не поют.
— Я не мерзну, Эмин, ты же знаешь, — ответил с неожиданным теплом в голосе. Словно отцу или брату кровному благодарность за заботу проявленную почтил.
Улыбнулся чуть шире, прислушиваясь, развернулся и резво к костру побежал, подпрыгивая смешно, словно мальчишка босоногий.
— Где хворост? Добавь огня, Эмин! Улыбнись поприветливей, Гарм! У нас гости, так встретим же, блядь, по-царски!