Вдох.
Воздух сладкий, как мед... но теперь эта сладость тонко сдобрена страхом. Терпкий аромат, далекий и неуловимый, но именно такой — названный высоким словом "изысканный" — делает вкус ярче, разнообразнее, отчетливее. Дарит радость, вызывая улыбку на лицо.
Но Шинта не хотел улыбаться. Наверное, челюсть устала.
Уходят. Бегут, гонимые страхом. Тащат с собой все, что смогли похватать в спешке, все, что сочли ценным. Вызывая рефлекс хищника при виде загнанной жертвы. Они боятся Ночи.
Правильно, наверное.
— Взять, — Шинта шипит, и в оскале на его лице нет места улыбке. — Кого получится — живым.
Выпрямившись, он коротко машет второму отряду, указывая клинком на спины убегающих. По горлу не провел следом — значит, убивать без необходимости не стоит. По крайней мере, сразу. Ведь два халлера за голову, а отрезанную голову нести куда легче, чем тащить пленного.
А после Шинта достает второй клинок, и вот нет больше Шинты — лишь ледяная ярость меж двух лезвий берет разбег.