Треск. Аметистовый огонь перед глазами. Удар, после которого не устоять. И боль, выгибающая дугой тело, уже лежавшее на залитой кровью мостовой, которая кажется закипела. Боль, от которой бьётся сильнее сердце. Быстрее, чем когда-либо до этого в жизни. Барабанный бой в ушах, бешеный, быстрый, от него нет спасения. Пелена перед глазами.
Карл замер. Грудь равномерно вздымается - воздух вглубь лёгких толкает. Но тихо-тихо. Пелена перед глазами рассеивается. Пахнет палёным волосом. Кажется, обгорели даже ресницы. Тайлер этого не видит, но борода вся скрутилась. От неё идёт удивительно омерзительный запах палёного волоса и мяса. Всё тело болит - ожоги в самых неожиданных и неприятных местах. В основном там, где железо было близко к коже. Карл попробовал пошевелится - и понял что каким-то образом кровь, в которую он упал, уже запеклась, будто он лежал на солнцепеке пару часов. И рядом - погибшие люди. Лица, искривлённые в смертной муке. Красная, пошедшая пузырями кожа. Лопнувшие глаза. От бессилия хотелось плакать - но годы закалили Карла не хуже кузнеца.
Шаги. Тихие, вкрадчивые. Безумные слова, не имеющие смысла для простого солдата. Карл вгляделся в фигурку, идущую мимо него. Чёрный посох. Чёрный плащ. Чёрная душа и помыслы скованные из тьмы. Карл никогда таких не видел - и оно и к лучшему. Вторую такую встречу, его рассудок мог бы и не пережить. Карл попробовал в этой жизни если не всё - то очень многое. Он был богат и благороден, ел с серебра и спал на мягком. Он убивал других людей. Схваткой грел своё сердце, и кровь, что он проливал была кровью не только сильных мужей - но всё же грела ничуть не хуже огня. Изведал победы - и поражения. Мстил - и познал лишь то, что месть это всего лишь ещё один способ вцепится в то, что утрачено. Клин, забитый изо всех сил в последнюю дверь. Из которой выглядывают лица мертвецов. И люди тянутся к мести изо всех сил, рвя свои жилы, топчась по всем законам и заповедям. Но когда месть оказалась в его руках, то Карл ничего не нашёл. Только горе и скорбь.
Тайлер оскалил зубы. Он остановит этого колдуна. Он познакомит его с холодной сталью. За ней - всегда последнее слово.
Мальчишка. Марк. Лежит совсем рядом. Белые глаза, красная плоть, волосы дыбом и тошнотворный запах. И метательный кинжал, зажатый в детской ладони. Обгоревшие пальцы вцепились в рукоять - Марк так и не решился кинуть его. Десятник сделает это за него. Смерть беспризорника станет ступенькой к гибели некроманта. Тайлер осторожно вынул кинжал из ладони маленького мертвеца. Лишь бы не ожил. Лишь бы не вцепился обгорелыми зубами в ладонь. И медлить-то особо нельзя.
Если бы Ктона спросили, почему он делает то что делает, то он бы ничего ответил. Почему солдат подымается в бой, когда его зовут? Ради славы? Ради золота? Ради крови и горячки схватки? Или быть может власть горячит кровь мужей, заставляет их хвататься за мечи? В своё время у Карла было всё это, и он всё потерял. Когда-то давно, ещё будучи молодым и глупым, у него был немного странный разговор со старым монахом. Тогда была жаркий июль, но старик, выпивший столь много, казался удивительно трезвым и его взор отнюдь не был затуманен алкоголем.
Помнится, тогда он рёк: "Парень, хватайся за жизнь двумя руками. Радуйся тому, что есть. Власть, слава и богатство - это лишь призраки, дуновения ветра. Попробуй, схвати в горсть ветер, удержи его. Любой путь кончается смертью, последней границей. Грейся от искр, что высекает близость людей. Это единственный свет во тьме времени."
Утром старика нашли на стоге сена, мёртвым. Теперь же, когда уже сам Карл стал немолод, и почти все его свершения остались в прошлом, Тайлер подымал руку на то, что было сильней его так же как стихия сильней муравья. Почему он это делал? Почему он не превратился в камень, не забыл как дышать, молясь Единому лишь о том, чтобы опасность миновала его?
И в глубинах его старого сердца, подстёгнутого молнией некроманта, зрел только один ответ. Ради того, чтобы были искры. Ради того, чтобы было кому освещать себе дорогу во тьме времени. Пальцы нащупали рукоять кинжала. Карл привстал. Оторвал себя от земли, от корки крови. Чуть прикусил губы - лишь бы из глотки не вырвался тихий стон, оповещающий врага раньше времени. Лишь бы некромант не услышал его до срока, до того как острая сталь пробьёт его сердце - или хотя бы лёгкие.
Огромная тень - оказывается выжил не только десятник, уже мчалась на некроманта, стремясь сокрушить колдуна, втоптать в грязь, в прах. И вот тогда Тайлер кинул нож, целясь как, учили, целясь под лопатку. Пусть сталь скажет своё слово.