Стоял Кляйн над люком. Качался. Больно. И тяжело. А ещё, отчего-то, вот сейчас, за миг до спасения - погано. Стоял Кляйн. И думал.
Всю жизнь ведь так - бега, погони. Бои кровавые, да жизнь походная. Но и другого хочется, бывает. В стражу поступал, планы строил. Дом, семья, жена-пышка, да деток полный выводок. Что б как у всех, не хуже. Надеялся. Мечтал. Деньжат поднять собирался, да бордель свой открыть. Не судьба?
Застыл в сомнении. Вернуться, может? Прибить епископа, толпу раскидать, ещё пару драконов одолеть? Ну, а что? Стать победителем, которого не судят? Погибнуть пытаясь? Честь, давно забытую, восстановить?
Нет.
Осклабился Герман, да бороду, от пота и крови слипшуюся, потёр. Миновала минута слабости.
Зашевелился. Свечи потушил, да забрал - внизу-то темно будет. Одну горящей оставил - сейчас-то чем-то светить надо.
К люку вернулся. Закряхтел. Отворил.
И спустился. Ну а что? Жизнь такая!