Они успели. Они прорвались. Они выжили - в отличие от тех, кого поглотила собой толпа. Но надолго ли? Айлинн не знала, да и, будучи откровенной, не хотела знать. Она вцепилась в приказ, как утопающий в последнюю соломинку, и вместе со всеми навалилась на тяжелые створки ворот, стараясь не думать о том, что она сейчас своими руками убивает тех, кто останется на той стороне: не клинком или стрелой, нет - но убивает немногим более жестоко, чем если бы собственноручно пустила им кровь. И что с того, что минутой раньше она держала строй, силясь не убить никого - в отличие от соседей, кому чужая жизнь - грош? Теперь она повязана с ними одним миром, и всем ее попыткам остаться чистой хотя бы перед самой собой пришел конец.
Лязг! Захлопнулись тяжелые створки, отделяющие стражницу от беснующейся толпы, и на миг показалось, что весь мир застыл в ужасе - для того, чтобы взорваться бешенным озлобленным криком из-за стен. Кинув затравленный взгляд на преграду, в один миг отделившую их от тех, кому не повезло, полуэльфийка с совершенно отсутствующим выражением лица стянула шлем, явив соратникам отмеченное печатью страха лицо, где сквозь пыль и грязь пролегали от глаз две тонкие дорожки.
Нетвердой, шатающейся походкой пьяницы понуро опустившая голову Айлинн проковыляла к ближайшей стене. Прижавшись всем телом к холодной после ночи кладке, она широко раскинула руки, словно бы силясь обнять всю ее, а потом с тихим всхлипом сползла вниз, замерев на коленях. Выпавший из ослабевших рук шлем печально лязгнул, на полшага откатившись от владелицы.
Плечи девушки вздрагивали, но рыданий было не слышно. Отдав все силы своему спасению, девушка теперь даже не могла заплакать: ее била нервная дрожь, но ни капли боле не проступило из глаз, как она не пыталась. Впервые столкнувшаяся с подобным, полуэльфийка желала только одного: чтобы все произошедшее оказалось сном, дурным кошмаром, чтобы она сейчас проснулась и оказалась в родной казарме, где все живы и целы, и не знают забот боле патрулей под холодным ливнем, да проигранного в кости золотого.
Но явь, увы, не становилась сном. Не смолкали вопли за стеной, не исцелился внезапно рассеченный подбородок, не растворился камень кладки, чтобы стать подушкой. Реальность оказалась куда хуже самых ужасающих сновидений.
Наверное, Айлинн смогла бы справиться с собой, пересилить весь страх и панику, если бы не одно маленькое "но". Маленькое, но для нее безмерно важное. Там, за стеной, осталась ее семья, ее родные и близкие, те, кто был частью ее души. И того, что они остались в этом безумии, девушка не могла оставить.
Она пыталась встать - ослабшие ноги не держали. Хотелось свернуться клубочком, закрыться от всего мира, как в раковине, и забыть обо всем. Но зов долга перед семьей был выше даже собственной слабости, и девушка, усилием воли преодолев охватившее ее оцепенение, все-таки смогла подняться, держась за стену. Покачнувшись, она подняла откатившийся шлем и нетвердой походкой достигла Ланса, стараясь не обращать внимания на немилосердно стучащую в висках кровь, способную, казалось, заглушить все звуки вокруг.
Как бы Айлинн не было плохо, но понятия "дисциплина" она еще не забыла. Став в струнку перед Крейгом и пытаясь придать лицу спокойное и строгое выражение, измотанная полуэльфийка хрипло выдохнула:
- Сэр! А как же наши семьи? Наши близкие? Они остались там, - кивнула Айлинн головой в сторону ворот, - Не можем же мы их бросить на потребу тому, что творится в Городе! Разрешите нам спасти их и привести сюда, сэр!