Погас колдовской клинок. Желтый свет вечного факела, рыжие локоны живого огня, ранее смешивающиеся с мягкой пастелью зеленого, чье ровное сияние источал необычный меч, оставил играть по стенам тоннеля лишь теплые тона. Франческа убрала клинок в ножны по просьбе Салента. Руки ее дрожали, но не от злости, а от невозможности выразить эмоции. Она знала, что не каждый гоблин виноват в пережитом ею горе, но жажда мести и потери требовали жертв, которые нелегко усмирить. Это понимаешь, если терешь кого-то важного и близкого.
Фарам не отвечал на вопросы девушки, а мысли северянка не читала. Его спокойное лицо осталось непроницаемым и холодным как камень.
Значит, нет...
Охотница уткнулась лицом в плечо менестреля, где обрубок хвоста Скребка изредка касался щеки, чтобы мужчины не увидят ее слез. Она стиснула зубы, поддавшись угрюмому молчанию и пассивному, тяжело давшемуся, согласию. Гоблин не стоил ни одной капли человеческой крови. Он не стоил ссоры. Он вообще был ничем в глазах порой беспощадного охотника.
По странному стечению обстоятельств оказалось, что у Франчески много общего со Скребком. Ненависть, отравляющая многие годы девичье сердце, объединяла с существом чужим и неприглядным, но который теперь казался кем-то близким и понятным. Его боль была ей понятна.
- Пусть уходит. И не возвращается, а то... тяжело это все, - выдохнула следопыт каким-то не своим голосом, буквально переступив через себя на встречу другому человеку.