Ден сидел на подушке и думал. Думал быстро, четко и не отвлекаясь на малозначительные подробности. Притом думал он не абы о чем придется, а пытался притворить в жизнь один из главных принципов клуба дебатов – всегда строй структуру. «Дети, запомните, запишите, вытатуируйте себе на лбу, наконец – первым делом в любом кейсе ищите структуру. Не находится – стройте. Не строится – придумывайте. Если у вас есть схема, то вы всегда можете оперировать ситуацией, всегда знаете, кто игрок, а кто объект, всегда найдете жертву и агрессора. Нет схемы – и любой мало-мальски опытный соперник сделает из вас фрикасе быстрее, чем ваш первый докладчик закончит мямлить свои фантазии на заданную тему» - говаривал, бывало четырем усталым студентам прохаживающийся у доски куратор. На дебатах им это, по правде говоря, не сильно помогало, но Денису отчего-то казалось, что именно сейчас на него снизойдёт просветление и он не только овладеет Главной Дебатерской Фишкой, но и найдет выход из того непростого положения, в котором он очутился этим солнечным утром.
Итак, приступим. Дано: одним солнечным утром в одной, самой обыкновенной квартире (а может и в загородном доме – изнутри фиг разберешь) на кровати лежала женщина. От тысяч других дам и девиц, приходящих в себя в своих собственных постельках в этот ранний час ее отличали три особенности: во-первых, она была прикована к своей кровати, во вторых, по какой-то причине она завалилась спать в совершенно скандальном наряде и, наконец, в третьих, была на сто и один процент уверена, что на самом деле она – вполне себе даже и он, и зовут его Денис. Информацией о том, кто же такая эта странная девица, мог обладать мужчина, в одной постели с которым она и проснулась. Мужчину звали Эдуард, сокращенно – Эдик, и у него был маленький ребенок. К сожалению, обстоятельно допросить оного Эдика сейчас не представлялось возможным – в квартиру пришла некая Ирина Михайловна и привела с собой ребенка. Что еще хуже, сейчас она направлялась в ту комнату, где была прикована просыпающаяся дама, в поисках некой Оленьки.
Больше фактов в распоряжении Дена не имелось и дальше пришлось гадать. Предположим, он и есть искомая Оленька. Тогда выходит, что Эдуард – это, как минимум, его официальный сожитель, если не муж, у него, скорее всего, есть дочь, а Ирина Михайловна приходится ему родной маменькой. В самом деле, будь она мамашей Эдика, разве стал бы он называть ее по имени-отчеству? Имелась, впрочем, и еще одна возможность, хотя и куда менее вероятная: его одежда могла быть не сценическим костюмом, но рабочей униформой, а его самого, соответственно, могло забросить в тело путаны, добытой где-то невоздержанным Эдиком.
В любом случае, если почтенная дама сейчас войдет и увидит всю эту мизансцену в стиле ню, отменнейший скандал будет обеспечен всем, присутствующим в доме. А потому Денис срочно занялся маскировочными работами: улегся обратно, перевернулся на живот, чтоб пристегнутая рука оказалась снизу и, соответственно, не очень бросалась в глаза, уткнулся лицом в подушку, дабы скрыть остатки без сомнения вызывающего и вульгарного макияжа, замотался в одеяло так, чтоб даже кончика наручников или скандальных кожаных тряпок не было видно и усилием воли выровнял дыхание. Надеялся молодой человек на то, что почтенная дама с порога оценит царящий в комнате кавардак и внутрь не пойдет. Ну а там уж, в идеале, и Эдик с ключами подоспеет.
- Да встаю я уже, встаю – сонно сообщил Ден подушке, услыхав, как скрипнула открывшаяся дверь.