Странный сон этой ночью снился Николаю. Затягивал, науськивал будто, по нервам бил. Расползался чернильной кляксой в сознании. Захватывал всё больше территории сновидений. Как в болоте бездонном, тонул Коля в кляксе этой. Сантиметр за сантиметром всё его длинное тело засасывало в жижу чавкающую. Отчего так? Может, оттого, что вчера вернулся поздно ночью, уставший и на взводе из-за неудачи с подарком, не зная, что сказать Оксане, как объяснить облом. Не стоило Ваське доверять, это он во всём виноват. А может, кошмары снились оттого, что с другом не хотелось ссориться. Да, подложил он «свинью», но ведь они уже столько лет дружат. Сколько себя помнит Николай, столько и дружат. Что там было, во сне-то, он и не запомнил, только мрачное что-то, отчего ворочаешься беспокойно, но никак проснуться не можешь. Затягивает ведь. Единственное, что Коля помнил, когда начал просыпаться: он во сне очень сильно кому-то хотел навалять. Но кому? Зачем? Ваське, может быть?
- Тр-р-ру! Тр-р-ру! Тр-р-ру! - грохотало над ухом так громко и ритмично, будто Коля спал в поезде и кто-то открыл дверь купе, отчего тарахтение колёс по шпалам стало слышно отчётливее. Только он был не в поезде, а тарахтели не колёса, а будильник. Звук показался странным, глухим. Обычно Колин будильник звенел намного громче, его голос был яснее. Простудился, может быть? Голос посадил, осип? Март на дворе, вирусы караулят зазевавшихся прохожих - даже будильники гриппом болеют, надо полагать.
Из-под одеяла вылезать не хотелось. Мягкое оно, ласковое, согревает в своих объятиях, как мамка родная. Вообще, постель сегодня показалась Николаю необычно мягкой и нежной, убаюкивающей, уговаривающей поспать ещё немного. И запахи откуда-то приятные доносятся, словно в комнате цветы полевые поставили, источающие дивные ароматы свежей чистой природы. Но ведь ему в школу вставать. Это вчера был праздник и не было занятий, а сегодня всё по-новой. Очередной серый будний день впереди. Занятия в школе, тренировка в спортзале... Ах да, и с Оксаной надо что-то решить. Может, поймёт и простит...
Рука сама собой, по привычке, потянулась к будильнику, чтобы дать голосистому по шапке. Пусть поймёт наконец, что хозяин проснулся, угомонится и даст ему пару минут передышки, чтобы окончательно прогнать сон из заспанных глаз. Николай чуть приподнялся, дотягиваясь до будильника, и в тот момент, когда утренний звонарь уже должен был вжимать голову в плечи, предчувствуя незаслуженную оплеуху за труды свои и заботы о том, чтобы Коля не проспал школу... в тот самый момент на лицо Николаю с его головы упала длинная прядь. Рыжая такая. И очень длинная. А ещё от неё пахло теми самыми полевыми цветами. Тогда-то парень и обнаружил, что проснулся в незнакомой комнате.
Солнечного света, проникающего из-за закрытых штор, хватало, чтобы рассмотреть всё в подробностях. Будильник точно был не его - у Николая Максименко отродясь, даже в детстве, не было на тумбочке у изголовья улыбающейся кошачьей моськи с циферблатом на поллица. Всё остальное тоже было чужим. Начиная с этой комнаты, которую при чуть более внимательном осмотре можно было определить как девичью спальню. Обои в цветочках, фигурки ангелочков на полках на стене, над компьютерным столом, всюду какие-то украшательства, висюльки. Огромный гардероб чуть ли не во всю стену. И последней жирной точкой - плакат с улыбающимся Бибером на стене. Это всё, что бросилось Коле в глаза, когда он их наконец открыл и огляделся.