Фабиус внимательно рассматривал выгибающегося так, что ломался экзоскелет из композитов, охранника, как ценитель пожирает глазами классическую мраморную статую - с той же смесью восхищения и трепета. Тело творца-маньяка чуть не выгибалось вслед за телом пациента, будто проецируя сыворотку в себя. Эта штука была ещё сильнее, чем он полагал. Когда-нибудь он введет её себе в контролируемой среде, испытать на себе эту боль на грани трансцендентности он был обязан.
Единственное, что портило момент - орущий противным голосом в голове маленький воображаемый товарищ Ким, чехвостящий его за порчу оборудования и ущерб банде. Да, напомнил он себе, он теперь в команде и свой досуг он должен сочетать с интересами банды.
Томми уже дал добро на то, чтобы ввести вторую дозу в одного из двух бесполезных. Наверное, стоит быть аккуратным. Второму он сел на грудь и в три приёма ввел дозу, крепко держа его за голову, чтобы он не мешал - и не сломал себе заодно шею.
Пока ожидался эффект, медик внимательно рассмотрел того, чьим инструментом он сейчас был. Похоже, Фабиус в нём не ошибся и он самый натуральный социопат или же маньяк - любой обычный человек давно уже сбежал бы от такого зрелища, настолько чистый и незамутненный образ страдания для обывателей непереносим. А этот стоит и даже держит образ, будто ничего свехординарного не происходит. Или эмпатии нет, или она так же искажена, как и у самого Фабиуса.
Томми, вроде бы, до недавнего времени был простым дельцом, корпоративным дроном, а теперь для него открывается новый мир, темный, пугающий и прекрасный. Может быть, для него Фабиус станет Вергилием, ведущим его по кругам ада вниз, туда, где на дне он найдёт себя-настоящего - и никогда больше не будет прежним. Ведь, если подумать, проникнись он идеей, он вполне может стать и новым мессией, несущим миру боль и страдание, а через них новое очищение, новую человечность взамен старой, которую люди променяли на комфорт. У Томми Гана есть харизма, он может поднять всех, кто захочет разбить и сжечь этот сытый и отупевший рай, чтобы на руинах его освободиться
Этот делец интриговал Фабиуса, как мало кто до этого, почти как люди-прототипы из прошлой его жизни. Конечно, ни одна из возложенных надежд не сбудется, такова уж суть этого мира. А себе он мог прибавить ещё один диагноз - мегаломанию.