Дальнейшие поиски.
Транзитный пропуск ТотБанды, позволявший джипу беспрепятственно пересечь границу Лайфстрима, не предполагал остановок аж до самого Экцельсиора. Поэтому Пако пришлось не слишком официально проехать под днищем джипа, негромко матерясь на ухабах. Когда блокпост остался позади, он разжал пальцы и перекатом ушел в сторону с проезжей части, едва избежав столкновения с фурой. Водитель возмущенно обсигналил серба, тот в ответ показал универсальный жест средним пальцем, и на этом проникновение в Лайфстрим состоялось, можно считать, без инцидентов.
Первое, что бросалось в глаза в Лайфстриме — здесь было светло. И чисто. И дышалось легче. И люди проходили мимо без извечной отупевшей тоски в глазах. Здесь не было аляповатой кричащей рекламы, освещающей улицы Технокорпа, не было хмурых охранников, следящих за подобием порядка в Патруле, и не было грязи и отбросов, устилающих узкие и неприветливые улочки Гетто. Лайфстрим был похож на ожившую картинку с обложки журнала — яркий, светлый, отмытый и облагороженный. "Мы сделали вашу мечту реальностью," — обещали светлые стены небоскребов. "Ты этого достоин," — шептали гнутые арки мостов и эскалаторных переходов. "Здесь наступает будущее," — читалось между строк неброских информационных вывесок.
Ненависть Пако к городу стремительно брала новую планку высоты. Ведь он знал, что стояло за этим уровнем жизни.
Скрипнув зубами, серб отправился вглубь квартала, стараясь не отсвечивать перед безучастными объективами видеокамер и избегая мобильных сканеров. Его тесак был без блокировочного кейса, а у него самого не было пропуска, и все это делало его нежелательным объектом внутри охранного грида Лайфстрима. Цель его путешествия, смутная поначалу даже для него самого, по мере продвижения вперед вырисовывалась все четче. Шесть цифр, обозначающих номер машины — это все, что у него было, и можно было потратить не один день, чтобы обойти квартал в поисках нужного номерного знака. Однако будущее предоставляло свои бонусы, как минимум в виде единой справочной системы.
— Ничем не могу вам помочь. Эта информация является конфиденциальной.
Клерк, своими манерами до боли напоминавший недавно усопшего Паоло Сирано, наверное, чувствовал себя королем в своем царстве сведений и информации. И сейчас Его Величеству не было дела до прошения какого-то смерда, явившегося без записи, без допуска и, в конце концов, без подношения.
Пако вздохнул. В отличие от клерка, он знал, что тонкое армированное стекло, которое отделяло посетителя от работника, не сможет не то что остановить, но даже хоть сколько-нибудь задержать удар, ускоренный мышечными усилителями, а автоматическая шоковая турель, расположившаяся в потолочной нише над входом, не успеет даже навестись. И именно это — то, что хотелось сделать Пако сейчас больше всего, чтобы сбить надменное выражение с лица клерка, предпочтительно вместе с лицом — делать было нельзя.
— Послушайте... Джеймс, — Пако наклонился к стеклу ближе, будто бы вчитываясь в бэйдж сотрудника, но на самом деле просто сокращая мнимое безопасное расстояние. Клерк нутром почувствовал сгустившуюся атмосферу, машинально попытавшись отъехать в кресле подальше от окна, но тут же уперся колесом в тумбочку. Пако помолчал, смеряя клерка взглядом, не предвещавшим ничего хорошего.
— Эти сведения являются открытыми согласно Закону об общественно-доступной информации. Я могу сейчас пойти к вашему начальству и написать заявление о вашей некомпетентности и злоупотреблении служебными полномочиями...
Интеллигентная речь из уст Пако всегда производила ошеломляющее впечатление на тех, кто его не знал, и клерк не стал исключением. Дождавшись, пока его брови удивленно поползут вверх, Пако закончил:
— ...А могу просто дождаться конца вашего рабочего дня. И мы продолжим наш разговор без этого тоненького стекла, разделяющего нас.
Серб как бы случайно оперся ладонью на основание перегородки. Легкого нажима было достаточно, чтобы стекло надсадно скрипнуло, пуская длинную трещину. Шоковая турель повела стволом, фокусируясь на спине Пако, но ввиду отсутствия признаков продолжения агрессивных действий автоматика сочла происшествие не несущим угрозы безопасности. Серб слишком много знал об поведенческих алгоритмах, чтобы глупо подставляться.
Клерк сглотнул, пальцы его вспорхнули над клавиатурой, и через несколько секунд Пако изучал выведенную на выносной экран для посетителей информацию.
— Благодарю вас, Джеймс, вы оказались исключительно полезны. Обязательно оставлю положительный отзыв о вас.
От улыбки Пако клерк побледнел еще сильнее.
— ...все никак не соберутся, это ж денег стоит в Экцельсиоре, куда там с нашей пенсией, а вот Марта, да, та самая из тысяча четыреста шестнадцатой, каждый день на новой машине, ну не каждый, но все равно меняет их как перчатки, а перчатки кстати у нее от Люфиенто, я-то в этом разбираюсь, сколько их рекламы видела — по коже сидят, автоподогрев, смена цвета, и на ощупь как щечки красавицы, и сама девушка вроде приличная, а вот машины разные, и кавалеров за ней я одна лично уже с десяток насчитала, эх молодежь, не то что раньше-то...
Поток красноречия был неостановим. Пако, впрочем, и не пытался, лишь изредка наводящими вопросами возвращая монолог в интересующее его русло, и глядя на раскинувшийся за перилами балкона Лайфстрим. Пейзаж был великолепен, а пожилая Констанция, коротавшая время на залитой солнечным светом открытой террасе жилого комплекса за чашкой какао, была неожиданным светлым напоминанием о родине. Там, у подъездов, построенных в прошлом столетии, сидели точно такие же Констанции — ровестницы подъездов. Они знали все про всех, и каждого, кто с ними вежливо поздоровается, они были готовы угощать домашним какао, свежей выпечкой собственного приготовления, и историями — сотнями, тысячами историй из своей и чужой жизни, отдельных, законченных, начавшихся, затянувшихся и переплетшихся с остальными в дивную паутину мировоззрения человека, прожившего без малого век и видевшего, как мир с бешеной скоростью меняется вокруг него. Сейчас маленькая чашечка в огромной руке Пако казалась детским сервизом, и синтетический напиток, наполнявший ее, был лишь отголоском воспоминаний, но все же — это был настоящий отдых. Поэтому Пако и не торопил старушку, растягивая спокойные мгновения.
Лишь когда монолог Констанции перекинулся наконец на искомый объект, Пако встряхнулся, как пес, нашедший след.
— ...не всем везет, да, вот Владику из тысяча триста восьмого совсем не везет, бедняге, он же азартный, как мой второй муж, царствие ему небесное, всю жизнь на корпорацию отработал и стабильно ползарплаты спускал в казино, приходилось от него деньги прятать, когда наличка еще в ходу была, а потом и пароли от счетов меняла, да только не помогало это, а вот Влад тоже такой, только не с казино, а с кулачными боями подпольными, и не спрашивайте, откуда я это знаю, вот знаю и все, и не везет ему бедному, проигрался недавно крупно очень, уж и люди приходили плохие, ошивались тут под дверью, да вот прямо сегодня и видела одного такого, молодой и на вид приличный, а не поздоровался даже, не то что вы, молодой человек, вот где сразу видно, что родители за воспитанием следили...
Прощание с Констанцией затянулось еще на полчаса.
— Да что за хрень... такие бабки за аренду, и здесь свет отрубают...
Вошедший еще раз щелкнул выключателем, закономерно не дождавшись результата. Пако потратил лишние десять минут на подготовку, выкрутив все лампочки и плотно задернув шторы, тем самым обеспечивая порядочный полумрак. Проникнуть в квартиру Влада было несложно благодаря все той же Констанции, рассказавшей между делом о запасных электронных ключах, хранившихся внизу на вахте. Добыть ключ тоже не составило особого труда, при том, что серб заодно выяснил, что он не первый, кто интересуется запасными ключами азартного игрока. По всей видимости, Пако успевал весьма вовремя — уже завтра он мог бы найти здесь полицейские ленты и полиэтиленовый мешок.
— Если ты платишь еще и за безопасность, то ты действительно переплачиваешь, — серб удобно расположился в кресле, прикрыв глаза и коротая ожидание. Влад молниеносно выхватил из-за пояса шоковый пистолет, вглядываясь в силуэт в темноте.
— Очень медленно, мужик. Руки за голову и вставай. Только реально медленно, у меня боевой процессор!
— У меня тоже, — ухмыльнулся Пако, — поэтому я знаю его косяки.
По-прежнему не открывая глаз, он резко поднялся, вставая из кресла. Выстрел разорвал темноту, и большое зеркало, которое Пако снял из ванной и установил напротив входа, брызнуло осколками. Серб, стоявший за углом, вырвал оружие из руки Влада, легонько — действительно легонько, а не как получилось с Сирано — ткнул его кулаком под ребра, и только после этого открыл глаза.
— Ты только что умер, Влад. Рэкетиры, перекупившие твой игорный долг, забрались в твой дом, забрали все ценное, и убедившись, что твоих средств не хватает, отрезали тебе все пальцы, затем вырвали язык, ноздри и уши, оставив истекать кровью посреди собственной квартиры. Из тебя вышло отличное назидание другим должникам.
Влад хрипел, опираясь на стену и силясь вдохнуть, и не мог что либо возразить.
— Так будет, если ты не возьмешь меня на работу. Обычно я беру дорого, но в твоем случае это обойдется в стоимость папки с документами, которые ты получил пару дней назад в качестве выплаты за карточный долг одного неудачливого в покере клерка. Ты ведь до сих пор так и не нашел, кому ее впарить, чтобы получить нормальную наличку, правильно?
Пако говорил спокойно и даже немного буднично, а в конце своей речи вообще вытащил из пистолета батарею и вернул оружие Владу. Тот перестал хрипеть и, судя по смене выражения на лице, принялся усиленно соображать.
— Да, она еще у меня, — наконец сказал он, по всей видимости прикидывая выгоды из сложившегося расклада, и тут же добавил: — Но здесь ее нет, и ты ее хрен найдешь сам!
— Если бы было иначе, я бы уже ломал тебе пальцы, — согласно кивнул Пако. — Но я знаю, что ты держишь ее в защищенной ячейке в банке, и доступ туда есть только у тебя самого. Отсюда и проистекает наше взаимовыгодное сотрудничество. Сегодня тебя собираются конкретно пугнуть, возможно с переломами, но я выбью для тебя отсрочку. После этого ты отдашь мне папку и мы разойдемся. У тебя будет время найти деньги или свалить подальше, это будет уже не моя проблема. Согласен?
Вопрос был достаточно риторический, но у Влада нашлись возражения.
— Давай ты сначала разберешься с боевиками, которые придут по мою душу. Там и перетрем за папку, она тебе похоже очень доро...
Пако скрипнул зубами, сдерживая поднимающийся внутри гнев.
— Воу-воу, чувак, полегче! Ты ж помнишь, без меня тебе не видать документов! — Влад выставил руки перед собой, пытаясь отступить в стену. — Я просто думаю... ну, короче, ты как-нибудь поможешь мне с деньжатами еще, лады? Мне нравится жить в Лайфстриме.
Пако шумно выдохнул, заталкивая гнев обратно в глубины души.
— Сколько ты должен? — хмуро спросил серб.
— Ни. Хрена. Себе!
Восторгу Влада не было предела — на его глазах Пако только что уделал троих гопников, вооруженных станнерами и арматурой, в отбивную. В одиночку! Голыми руками! Серб не разделял его восторга, поскольку понимал, насколько был близок к провалу. Пока он перехватывал первого из нападавших и разбивал в кровавую кашу лицо второму, третий почти добрался до Влада. Лишь нечеловеческая скорость Пако позволила ему ухватить гопника за шкирку и не дать арматурине повстречаться с черепом своего временного работодателя.
— Чува-а-ак, с такими талантами тебе бы на ринге выступать! Слушай, епт, точно! Сегодня как раз бои! Давай, чувак, пару боев, и папка твоя! Я поставлю на тебя, нормально поднимусь, и мы в расчете! Тебе ж это как два пальца, и это будет куда больше, чем у тебя налички есть! Реальная тема, соглашайся!..
Азарт захватил Влада целиком. Пако смотрел на него и понимал, что паренек теперь с этой "реальной темы" не слезет. Как было бы просто сейчас разбить ему лицо и забрать папку с бездыханного тела... Но к сожалению для того, чтобы получить эту папку, лицо должно было оставаться целым.
— Сранье... Ладно. Какие там правила?
Толпа ревела. Первые ряды брызгали слюной и бросались на ограждение, потрясая деньгами. Чуть поодаль на возвышении серьезные мужчины в костюмах подливали вино утонченным дамам в вечернем платье, и смотрели бои на голопроекторе, дававшем самые сочные ракурсы. Но здесь, внизу, у ринга, запах пота и крови пьянил, заводил и будоражил толпу, выпуская самое дикое внутри каждого, и снимая тонкий лоск цивилизованного налета с человека.
Пако вытер кровь с кулака, сплюнул кровь из разбитой губы, утер кровь вперемешку с потом с лица. Крови было многовато. К счастью в раздевалке был умывальник.
— Молодцом, здоровяк, молодцом! Я на тебе уже весь долг отыграл! — Влад только что не танцевал, прыгая по раздевалке, пока серб молча пачкал белоснежное полотенце кровавыми разводами, вытирая торс. К его собственному удовлетворению, кровь по большей части была чужая.
— ...Давай, еще пара боев! На последнем можно будет пятьдесят кусков влегкую срубить, прикинь! На тебя сейчас соотношение ставок просто бешеное! Чува-а-ак, ты просто золотая жила! Где ж ты раньше был в моей жизни...
Пако не слушал, глядя по монитору на текущий бой и оценивая противников. Ему придется схлестнуться с победителем, поэтому стоило познакомиться с ним хотя бы заочно.
Расклад выяснился почти сразу. Мелкий и щупловатый азиат на первый взгляд не шел ни в какое сравнение со здоровенным и местами даже жирноватым бугаем со сложным норвежским именем. Но Пако мысленно поставил на него и не ошибся: уже через две минуты бугай тяжело дышал, пытаясь хоть раз попасть по юркому противнику, безуспешно махал кулаками, напоминая ветряную мельницу, и получая один за одним удары по болевым точкам, попадая в заломы и захваты. Азиат был чертовски быстр — не быстрее самого Пако, насколько серб мог судить, но все же. А это означало, что бой будет очень долгим, очень изматывающим и... серб мысленно отметил двойной перелом локтевого сустава, который только что заработал норвежец. Слишком далеко увел руку после удара, попался в захват, небольшое усилие — и до свиданья. Да, бой, кроме всего прочего, будет очень травматичным, чего серб себе позволить не мог.
— Сколько времени? — спросил Пако.
— Уже полночь, — Влад оборвал свои восторги и удивленно посмотрел на серба. — Ты что, спешишь куда?
— Да, — гигант отшвырнул полотенце в сторону, поднялся на ноги и принялся натягивать майку. — Мы закончили.
— Чувак... Эй, ты чего? Да тут реальная тема же, бабло рекой просто, ты куда собрался?! Мы так не дого...
— Именно так мы и договаривались, — Пако тяжело посмотрел на Влада, и тот поперхнулся фразой. — Я избавляю тебя от рэкетиров и помогаю погасить долг. Навара в сделке не было. И, предполагая твои дальнейшие возражения, я позволю себе напомнить: сегодня днем ты умер в своей квартире. Помнишь, да? Азарт довел тебя до смерти. Задумайся... чувак.
Пако отвернулся от замолкшего Влада и продолжил одеваться. Молчание длилось долго, и его не прерывал ни рев толпы за стеной, ни яркие кадры с монитора, на которых азиат продолжал ломать норвежцу конечности. Наконец Влад тяжело вздохнул и сказал, доставая телефон:
— Я вызову такси. Для владельцев ячеек круглосуточный прием.
Пако пришел в себя в полицейской камере. Он смутно помнил, как потерял осторожность на выходе из банка — в руках его была драгоценность, приковывавшая к себе все его внимание. Он стал читать файлы прямо на улице, с первых же строк забыв обо всем на свете, и вполне закономерно получив шоковый разряд от обнаружившего его незарегистрированную личность и незарегистрированный тесак мобильного сканера.
Впрочем, сейчас это было уже неважно.
— Предупреждение. Проявление агрессии и причинение ущерба муниципальному имуществу вызывает применение нейтрализующих мер. Система срабатывает автоматически. Предупреждение. Повторное проявление агрессии или продолжение беспокойного поведения вызывает увеличение мощности шокового заряда. Предупреждение...
Система оповещения не затыкалась. Камера делалась на совесть, и даже мышечные усилители обычно не позволяли причинить окружению сколь-нибудь существенный ущерб, поскольку шоковые заряды рассчитывались на подавление в первую очередь имплантанов. Обычно заключенным хватало двух-трех зарядов, чтобы осознать тщетность своих попыток побега. Особо буйных пятый-шестой заряд повышенной мощности отправлял в глубокий нокаут.
Пако выдерживал уже восемнадцатый. Он считал их машинально, валяясь на полу в луже собственных нечистот в минуты покоя после диких судорог от перегруженных имплантантов. Тело уже давно исторгло из себя все, что могло, и все же в глазах серба постоянно стояли слезы.
Шокер сейчас был единственным средством, которое приносило облегчение.
Ярость вновь подкатила к горлу. Одним рывком поднявшись с пола, Пако бросился на стену, впечатывая кулак в глубокую выбоину, образовавшуюся в армированном бетоне. Каменная крошка брызнула во все стороны, и обнажившийся арматурный прут с протяжным звоном лопнул. Через мгновение заряд попал сербу в затылок, вновь бросая на изгаженный пол камеры и корежа тело судорогами.
Девятнадцать.
Это будет очень долгая ночь.