Южный Морвлэнд- Хей-хо! Шатрис! Я вас таки умоляю, только не делайте такого выражения ваших жвал. Моя Руфь не будет довольна если вы откусите мне руку или ногу. Вы голодны, я голоден, может быть придумаем что-нибудь вместе, вместо того чтобы калечить друг-другу телеса?
- Чшутичшь уопят-чь, муохнатая муорда. Чтуо ты муочжишь предлуожить круоме свуоих суоччных жирных ллапуок?
Голосовые органы раш не слишком подходили для воспроизведения фортранской речи и многие звуки отдавали фальшивой металлической рябью, что не мешало двум старым приятелям находить общий язык.
- Я могу предложить тебе сочного краба, или жирную рыбу, или осминога. Я еще не решил. И надо сказать - не поймал.
- Ты бриехуун, чиелуовек.
- Я брехун, ты плавун, я на лодке, а ты на брюхе, я с гарпуном, а ты... Да чего ты стоишь то? Помоги уже, толкай лодку и поплыли. А то и сегодня без ужина спать ложиться. Ох-хохо... помоги нам Сентеотль.
Усул-Мамут- Послушай, эй.
Уставшие, покрытые пылью и песком, оборванные переселенцы не хотели никуда уходить. Много дней пути отделяли их от родных мест и именно здесь, они надеялись обрести новый дом.
Но шерстемордые были непреклонны.
- Нам некуда идти. Дайте нам остановиться здесь на одну ночь.
Фортранец снова повторил жест "проваливайте" и погрозил копьем.
Номад растеряно огляделся. Каждый из его людей был больше и вероятно сильнее любого фортранца из тех что стояли напротив, но противников было много больше и они, все, или почти все были вооружены копьями с острыми кремниевыми наконечниками или короткими, но не менее опасными топорами, на костяной ручке. Их одежда была столь-же сера и пропылена как и простые одеяния странников.
Они не приняли его подарков. Не приняли ароматного масла в изящном бурдюке. Не приняли драгоценной воды. Не приняли прекрасных ракушек гхашнурас. Они не стали вступать в разговоры и требовали только одного - убираться прочь. Привыкший к скитаниям кочевник, жрец великого Шааргисхама, знал что-такое трудности не по-наслышке, знало он и что такое боль глубоких ран, и что такое бой за место под солнцем. Он снова поглядел в серую, невыразительную морду фортранца, перевел взгляд на копья его спутников.
А у него семья, дети... его дети шли чуть позади, в самой середине длинной вереницы поселенцев и не видели этой сцены. Не видели они и этих чужаков. Слишком растянулся его, бредущий по пустоши, народ. Если прямо сейчас начнется драка, он точно не увидит их больше. А если еще тянуть время, то драка непременно начнется.
- Да будьте вы прокляты! - прорычал он. - Пусть ваши дороги приведут вас на съедение урсарам.
Номад всплеснул руками, достаточно выразительно, чтобы выразить, свою невыходящую со словами внутреннюю тоску и бессильную злобу, но при этом достаточно осторожно, чтобы его жест не приняли за агрессию.
- Будьте прокляты! Корм червей! Говно урсар! Корм червей! Гнилые кишки... - эти слова были безопасны, за время разговора кочевник убедился что ни один из шерстемордых еще пока не выучил их языка. - Животные! - в гневе рычал он.
- Разворачиваемся! Разворачиваемся! Этот бураний помет не пустит нас дальше без боя. Разворачиваемся!
В конце-концов, дороги священны, эта дорога видимо будет немного длиннее чем он предполагал, но без дома они не останутся. Шааргисхам милостив к своим детям, он позаботится обо всем, он даст им приют, он насытит их плоть и успокоит их дух. А когда они отдохнут и наберутся сил, они вернутся. Кочевник махал руками, подавая знаки подтягивающимся соплеменником, а сам клялся и молился, молился богу о ниспошлении сил еще хотя бы на день пути, и клялся никогда не забыть нанесенной ему обиды.
ДримураТихо плещет волна о борт айнами*.
Плачет вдалеке вохсар.
Прекрасна ночь в бледном сиянии луны.Даже голодающий в бедных водах ёми** альв, питался лучше самых успешных охотников-импов с северных границ владений так называемой Имп-Ерии. Дримура была поистине страшным местом. Пустая. Холодная. Обдуваемая жестокими ветрами. По каменистым берегам этого края вечно голодных мертвецов бродило больше чем живых людей, с трепетным сердцем и горячей кровью, хотя те живые что бродили здесь тоже были вечно голодны. После первой волны поселенцев, коих вела воля подгорного предводителя, в Дримуру прибывали только те, кто был изгнан из общества импов за что-то, что не заслуживало казни, но не позволяло оставить провинившегося среди живых. Их дух не был сломлен, но ощущение несправедливости и незаслуженности кары, голодным червем пожирало серокожих обитателей этих мест изнутри. Да, для кого-то Дримура стала настоящим домом, но для некоторых, не многих, но некоторых - она была проклятием. И это ощущение проклятости и отчужденности*** от родного народа таилось в глубине сердец и передавалось из поколения в поколение.
А потом появились эти альвы. Их дивные плавающие деревья могли нести их куда бы те сами не пожелали. Их удивительные, упругие и тонкие, темные и раскидистые приспособления, что они сами называли сетями, могли прокормить их даже в самом далеком пути. Их бурдюки были наполнены живой водой, что наполняла силами и пробуждала дух.
О! Эти чужеземцы были воплощением всего того, чего так не хватало истосковавшимся в этой просторной и тесной одновременно Дремуре. И некоторые импы, да, не многие, но некоторые... рискнули. Они преодолели свою гордость и высокомерие, они попросились сами. Они встали рядом с альвами в их странствиях и покинули земли великого, славного и могучего Имп-Ериума.
ЕтхирншассСшдевере пришли на рассвете. Как тучи. Как рой ос, жалящих и стара и млада. Они разоряли очаги и ломали плетеные хижины. Они убивали беременных женщин, распарывая им животы. И маленьких детей, сминая своими дубинами их хрупкие тела. Древесные каратели не щадили ни кого. В желании насытить своего вечножаждущего крови зеленого бога, они не имели к побежденным ни жалости ни сострадания. Плач, стоны и мольбы доносились до слуха Иктуаталя со всех зеленых уголков Етхирншаасса. Дым пожарищ и запах крови, поднимался до самих небес.
Ящеры уходили. Сами жгли свои дома. Сами добивали тех, кто уже не мог бежать.
И уходили.
Куда? Куда угодно, лишь бы подальше от границ этих проклятых сшдевере, подальши от их дубин и копий, подальше от их ненавистого бога.
Ящеры уходили на север. Тонули в бурлящих водах широких рек. Замерзали на заснеженных перевалах западных гор. Падали от голода и истощения во время многодневных переходов по безрадостным и бедным землям. Но не только безжалостность природы губило гонимых войной парвсиан.
Ящеров убивали новые, доселе не виданные ими народы.
Хансары не привыкли делить пищу с чужими ртами.
И лишь не многие из покинувших Етхирншасс обрели новый дом. Для кого-то им стал зеленых и холодный Хансар-Унт, а для кого-то - суровые, но щедрые Алиилы.
Дан-КретисТор-Доим, морщась от безнадежной духоты и мучаясь животом, от плохой воды снова выскочил из хижины. Жуткий, ноющий спазм скрутил внутренности жестокой болью. И доимор, больше не раздумывая, рванул в зеленую гущу джунглей.
Будь оно всё проклято! - думал про себя Тор-Доим перепрыгивая колючую лиану и покрепче сжимая ягодицы, в надежде не расплескать содержимое прямо на бегу. - Зачем он согласился пойти сюда? Что он здесь забыл?
Только вот это "согласился" не совсем верно подходило к сложившейся ситуации. Его мнения никто не спрашивал. Пришел жрец. Ткнул пальцем в него и еще нескольких и сказал что делать. Жрецы Хэладура, знаете ли, долго не церемонились. И не спрашивали твоего мнения. Тирания Великой Тени была абсолютной. И Тор-Доим пошел. Послушно воле бога, собрал свои немногочисленные пожитки, попрощался с родителями и пошел.
А теперь он здесь. У него есть жена, ее тоже выбрал жрец. У него есть дом, жрец указал где им жить. У него есть племя, все - такие же переселенцы как и он. И еще у него имелся понос.
Доиморец сидел под жесткими и широкими листьями дерева, названия которого он не знал. Держался одной рукой за покрытый ворсом, чуть влажный ствол другого дерева, названия которого он тоже не знал, и капля за каплей выдавливал из себя остатки плохо усвоенной еды, название которой по большей части придумали он и его соплеменники. Такова воля Хэладура, покорно повторил он себе и снова попытался расслабить мышцы, давая ход содержимому кишечника.
Вот в таком виде его и увидели, бредущие в поисках добычи, импы-охотники. Они еще никогда не забирались так далеко на запад, и это был первый контакт двух могущественных цивилизаций.
Вакх-Калан"Головная боль пройдет или станет значительно слабее, если прижаться лобным швом к западной стороне времекамня и приклеить слюной к подглоточникам свежий лист пламенеющей травы, предварительно скомкав его, чтобы он пустил сок. Этим же соком нужно смазать щуплик, дыхальца и верхний край переднегруди" - Надпись на Канпокхонгской глиняной табличке, личное собрание мудрости аэмнгай, III век.
"Ночные кошмары перестанут вас мучить, когда над своим ложем вы повесите веточку взрывдерева с зелеными листьями, но без плодов. Еще несколько листьев скатайте в шарик и, сильно надавливая, очертите ими вокруг ложа замкнутый контур."- Надпись на Канпокхонгской глиняной табличке, личное собрание мудрости аэмнгай, III век.
"Воспитывай потомство свое в строгости и труде, в любви к природе и красоте. Пусть роют тоннели дочери твои не покладая лап, вместе с дочерьми остальных аэмнгай. Пусть охотятся они без поблажки и послабления, встречая закаты и рассветы в темных охотничьих тоннелях. А после трудов своих, приучай к их музицированию на фонг. Расти в них вкус к прекрасному, понимание мудрости природы и исполнительности в воле господа бога нашего Фрачао, всепроникающего и всесметающего. "- Надпись на Канпокхонгской глиняной табличке, "Назидание дочери верховной королевы Шейл-Саомхай IX", Хонгсамуд, IV век.
"Осторожен буран
Только закончились дни его.
Зорко смотрит в даль
Но не видит что под ногами он.
Крепко упирается копытами в землю.
Только давно прорыты туннели под ними
Прости, славный зверь
Мы убиваем тебя без ненависти.
Твоя шкура мягка
И она согреет наших детей
Оглянись вокруг в последний раз
Ловкий охотник уже расширил лаз."- Надпись на Канпокхонгской глиняной табличке, "Песня охотников", Хонгсамуд, IV век.
Хансары осваивают южные луга ками*айнами - выдолбленная из цельного ствола многоместная лодка альвов
**ёми - бедные воды за пределами алиил, в противоположность бэндзай - богатые воды алиильского архипелага
***Покинувших горы обратно уже не пускали, потомки первых переселенцев внезапно оказались импами второго сорта.