Шааргисхам пребывал в небесных чертогах, что лежат на границе небытия и сущего, и смотрел на то, как меняется раскинувшееся перед его взором мироздание. Те, что пришли в мир до него, упорно трудились, преобразовывай всё то, что было в их власти, наполняя мировую сферу новой материей, и направляя ток времён. Но по мере того, как бытие обрело плоть, а время научилось измерять своё течение, Ось Мира, что поддерживала сущее, стала замедлять своё вращение, угрожая, в необозримом даже для богов будущем, остановить свой ход, избыв время, и погрузив сущее в стасис смерти. Ибо Малые, что пришли в мир вслед за первыми богами стали обособляться одни от других, стремясь укрыться внутри себя и своего пространства, и не желая открыть сердца свои для всего разнообразия того, что их окружает. Тогда Шааргисхам ступил на мировую ось, и сошёл по ней на твердь земную. Бескрайняя степь открылась перед ним. Бескрайняя, и пустая. И лишь звёзды на небесной тверди, и тени тысячи дорог, что в грядущем пролягут здесь, открыты были его взору. Облекшись плотью, Шааргисхам направил стопы свои вперёд, без устали меряя шагами великую степь, и постигая столь привычное для смертных, и непривычное для него, чувство мягкой опоры, что давала земля ногам смертных.
Однажды, Шааргисхам увидел, обретённым своим зрением смертного, ярко пылающий в подзвёздной ночи огонь, разведённый на холме, и направил поступь свою к нему. И встретил он возле костра одинокого странника, что готовился погрузиться в мир снов.
- Приветствую тебя, страник. - Сказал Шааргисхам. - Разрешишь ли отдохнуть и согреться возле твоего костра?
- Что-ж, незнакомец. Пламя костра не станет тусклее, а тепла его достанет нам обоим. - ответил немолодой уже, но всё ещё сильный и крепкий доимор, чьи глаза были темны, а волосы обильно осееребряны сединой. - Если ты голоден, у меня есть немного хлеба и вяленого мяса, и я готов разделить их с тобой.
- Благодарю. У меня в котомке найдётся бурдюк с пивом, и голова бураного сыра. Полагаю если мы разделим промеж собой то, что имеем, каждый из нас лишь обретёт. - Улыбнувшись сказал Шааргисхам, протягивая собеседнику потёртый от времени, но прочный мех, полный пенного напитка, что возвышает душу и веселит сердце.
Когда же трапеза была закончена, Шааргисхам продолжил: - Не позволишь ли, странник, поинтересоваться у тебя, как ты оказался в этих краях? Наверняка ты прошёл не мало земель, и тебе есть что рассказать. Я же, стал странствовать лишь недавно, и мог бы научиться чему-то из твоих рассказов.
- От чего нет? - Задумавшись ненадолго ответил его собеседник. - Не так уж и плохо немного поговорить перед сном. Случайная встреча, общая трапеза, и разговоры с тем, кого ты видишь впервые, и с кем вряд ли ещё когда-нибудь встретишься. Думаю, даже через тысячу лет люди будут находить что-то притягательное в таком времяпрепровождении.
- Как я могу называть тебя?
- Можешь называть меня Номад.
- Кочевник? - Удивился Шааргисхам, заметив в отсвете костра лукавый отблеск, промелькнувший в глазах сидящего напротив. - Что-ж. Имя ничем не лучше, и не хуже других. И из каких же ты краёв, Номад?
- Я родился далеко отсюда, на юго-востоке. На берегу океана. Там было небольшое селение моего племени, однако я рано покинул его, и не знаю, стоит ли они по сей день.
- Почему же ты покинул его?
- На это не так-то и просто ответить. Вернее, ответ на твой вопрос не так уж легко обречь в слова. Искал лучшей жизни, наверное. Более обильной, более сытной, более разнообразной.
- Неужели за все эти годы тебе так и не удалось найти её?
Собеседник Шааргисхама вновь ухмыльнулся, и ответил: - Почему не удалось? Я прошёл этот континент из конца в конец много раз, я видел множество народов, и много где останавливался надолго, обрастая бытом, достатком и благополучием.
- Тогда почему ты сейчас здесь, в степи, сидишь у одинокого костра, а не отдыхаешь после ужина в просторном и богатом доме, в окружении красивых женщин, и сильных сыновей?
- Женщины? У меня было не мало женщин. Скромных, трудолюбивых, и покладистых, равно как и непокорных, прекрасных и необузданных в страсти. Да и сыновей у меня хватает. Возможно я даже знаю не обо всех. Но видишь ли, каждый раз, когда я останавливался, через какое-то время дороги снова звали меня. Я был молод и силён. Я хотел ещё больше богатства, ещё более сытой жизни, ещё более просторного дома…
- Значит сейчас ты снова в поиске?
- Нет. Сейчас я обрёл всё, что искал. Оглянись вокруг, незнакомец! Какой ещё дом может сравниться по размерам с бескрайним простором вокруг? Крыша какого дворца, пусть даже дворца самого могущественного из владык земных, может быть выше и прекраснее неба?
- А как же богатства, как же сытая жизнь?
- Богатства? Что они, жалкие изделия смертных, рядом с теми величественными чудесами, что создали боги? Разве может сравниться ничтожно малый сверкающий камень с величественным, покрытым вечными снегами горным пиком? Разве может отделанный бронзой и медью боевой рог заглушить рокот небесного грома, или водопада? Разве может поле, поливаемое потом сотни рабов, принести плодов, и прокормить стад больше, чем Великая Степь? Нет, незнакомец. Все богатства мира лежат у моих ног, и пред ними ничто всё тленное, что создано руками человеческими. С этого холма открываются сотни дорог, и каждая из них ведёт к чему-то более величественному, чем простой смертный способен постичь. Я нашёл свою лучшую жизнь, и до тех пор, пока держат меня ноги, я продолжу жить дорогой.
- Но ты ведь уже не молод. Неужели ты не боишься хищных зверей, недоброго места, или гнева стихий? Неужели в жизни ты встречал лишь добрых людей, что готовы были всегда помочь тебе.
- Конечно же нет. Однако и зверь, и злой человек тоже часть бытия, и если боги создали их, значит это делалось ради чего-то. Возможно, как испытание. А, быть может, и как урок. Кто из смертных способен постичь помыслы высших сил? Что же до меня, то в своей жизни я видел всякое. И плохого было не меньше чем хорошего. Однако до сих пор боги хранили меня, и я надеюсь что так будет и впредь.
- Мудрые слова. Ты развлёк меня своим рассказом, а потому позволь одарить тебя за это. Я вижу, что у тебя нет посоха, что мог бы послужить опорой и защитой в пути. Возьми мой. Я скоро окажусь неподалёку от лесов, и сделаю себе новый. Ты же, как я вижу, хочешь направиться дальше в степь. Пусть этот посох послужит тебе так же, как до сего момента служил мне. Спасибо тебе, Номад, за трапезу, беседу и тепло огня. Мне же пора идти дальше, ибо я ещё не прошёл всеми путями земными подобно тебе. Прощай. - Ответил Шааргисзам тому, кто на тысячи лет останется в памяти народов как Номад Лонфа-Хиф, после чего повернулся на встречу разгорающемуся рассвету, и, возвысив голос, произнёс:
- Внемлите мне, земля и небо, ибо я, Шааргисхам, изрекаю миру первый из заветов моих!
Дороги священны. Да будет благословен всякий отважный, что оставит единое место своё ради бесконечного множества мира, и да пребудет с ним моё покровительство. Гнев же мой падёт на всякого, кто причинит зло ступившему на дорогу, или откажет таковому в помощи. Дороги священны. И кто за жизнь свою пройдёт тысячу дорог и тысячу городов, не нарушив заветов моих, да обретёт великую мудрость и славу, и сам я сойду с троп небесных на землю, дабы омыть от пыли бренного мира ноги его, и поднести ему чашу с водами истоков небесных. Дороги священны.
- Услышьте меня, смертные и бессмертные, ибо я, Шааргисхам, говорю вам второй из заветов моих!
Благословенны будь дающие и принимающие. Да пребудет милость моя защита над всяким, что живёт не одними лишь трудами своими, но разделяет их с иными окружающими его, и в равной степени принимает от них плоды рук их. Ибо несовершенен мир земной, и нет в нём места единого, где бы вдосталь было всего, что было сотворено во дни изначальные. Мне же угодно, чтобы дети мои, те, кто слышит зов мой, причастились от каждого, что есть под небом, и вобрали в себя каждую частицу мира. Угодно мне так же, чтобы дети мои, те, кто слышит зов мой, не закрывали сердца свои для мира, ради одной лишь малой частицы его. Ибо лишь силой перемен вращаются оси земные и небесные, и лишь движение их хранит мир от смертного покоя. А потому благословенны будь дающие и принимающие, и да пребудет покровительство моё над ними и имуществом их, доколе разделяют они промеж собой труды свои по справедливости, без обмана и раздоров.
И говорю вам, народы, я, Шааргисхам, придите! Придите вы все, кто слышит голос мой, в место о котором я укажу вам! Придите под руку мою, и будет благословен путь ваш отныне и навеки! Придите!