Наташа вырывается на свободу, прочь из удушающе маленькой квартирки, наполненной чем-то чужим и доселе ей не знакомым. Она рвется наружу, словно птица, выпархивая из клети. Оранжевый яркий подъезд, гулкие двери лифта с лязгом распахивают свою ржавую пасть. А из нее вырисовывается жутковатого вида фигура. Толстый улыбчивый мужичок. Маленькие глазки спрятаны за таинственно мерцающими стеклами очков, пухлые губы растянуты в плотоядной улыбке. Держится он совершенно по другому, не так, как те, кто не желает тебе зла. Движения его слишком тихие, слишком аккуратные, нет никакой спешки. Будто кот, крадущийся к добыче. И Ната начинает ощущать себя самой настоящей мышью. Маленькой, серой и совсем беззащитной.
Девочка инстинктивно пятится от него, выбирая куда бежать: вверх или вниз. Но выбора тут даже особо не стоит: внизу есть выход, а вверху есть крыша. На крыше никто ее не ждет.
Хотелось позвать маму, но мама тоже была чужой, и даже бежать обратно в квартиру не имело смысла: там сидела абсолютно равнодушная к ее жизни женщина. Что ж, Ната с ужасом смотрела на полосатые конфеты в страшных руках. Такое зрелище она запомнит надолго, и даже когда у нее будут свои дети, она будет содрогаться при виде подобной карамели.
Цепенея от ужаса, Ната стояла, глядя на протягиваемые конфеты и пинала себя изнутри, заставляя сделать хотя бы шаг в сторону. В такие моменты мир замедляется, однако движения противника остаются все также отвратительно быстры. Осознав всю несправедливость данной ситуации, Натка решает действовать, во что бы то ни стало. И без слов бросается вниз по лестнице, чувствуя, будто за спиной вырастают крылья. А позади страх, липкий, жуткий, нагоняет ее быстрее, чем этот мужик. Страх не отстанет, не споткнется, не решит оставить ее. Он будет дышать ей в затылок, не отставая, покуда она совсем не окажется в полной безопасности с исходящим от биения сердцем.