Деревни перед наступающим войском опустели. Там остались только те, кто был слишком слаб и стар, чтобы уйти в леса - старики и инвалиды. Все остальные, собрав пожитки и добро, спрятались в глуши, дабы переждать бедствие.
Сказалась напряженная обстановка и генетическая память. На кальфеонской земле (при империи - остмонской) воевали часто и много, еще чаще - кровопролитно, большими силами и большими потерями. Воевали при Манахоре, до этого - при его отце, когда тот отправил сорок тысяч солдат, чтобы покорить мятежного гауграфа Остмонта. Пару раз - прорывы республиканских войск. Задолго до этого хаживали северяне, пытаясь завоевать богатые и сытные земли. Что характерно, никто из пришлых так и не смог надолго здесь осесть. Кальфеон всегда был либо частью империи с большими правами, либо независимым государством, сохраняя при этом общую культурную связь с западными регионами.
За передвижением войска, особо не таясь, наблюдал Тень. Сохраняя при этом дистанцию, и на общение с Бесноватым и Эльвелегом не идя. Бальдр телепатическим сообщением уведомил о возрождении легендарного Мастера Теней, отметив, что это заслуга, в свою очередь, одного из воскресших эмиссаров. Настоящий смысл послания предельно ясен - предупреждение всем воскресшим. Сейчас власть Манахора была слаба, как и его влияние. Незримое присутствие императорского асассина должно было послужить гарантом лояльности. Любой из воскресших на данном этапе был просто не в силах противостоять ему. Но в этом обстоятельстве был и свой плюс: хотя Непрощающий Взгляд работал исключительно по велению Манахора, в некоторых случаях можно было воспользоваться его помощью. Если, конечно, ты заслужил доверие и расположение повелителя. Вести дела с ним, впрочем, было сложно и иногда даже проблематично - характер у Тени был что надо, и за внешне шутовским настроем скрывалась невероятная жестокость и коварство.*
Следующим утром из утреннего тумана вынырнул Гнилой, с докладом. Кто, сколько, где. Весьма богатые вести, которые пригодились при боевом планировании. Куппендорф узнал о приближении войска без штандартов и флагов. Бежать он уже не успевал, и всё, что ему оставалось - приказать слугам занять оборону. Ров, защитный вал, вбитые в землю колья и частокол с деревянными башенками давал ему некоторое преимущество, но численность сторон была просто несоизмерима: пять к одному. Да еще и катапульты. Более чем достаточно для штурма.
Уже на подступах Людольф дал команду разворачиваться из походного в боевой порядок; обозы выстроились в неровный квадрат, образуя вагенбург. Обслуга осадных машин принялась собирать катапульты и готовить боеприпасы. Костоправы собирали людей, чтобы выносить раненных с поля боя, а хирурги и врачи раскаляли печи и железо для прижигания, пилы для ампутации и прочие изуверские лекарские штучки. Командиры отдавали последние приказы, а рядовые бойцы молились своим богам, выпрашивая удачу и возможность пережить этот бой. Те, кто пойдут в первой волне, умоются кровью. Но это же и возможность снискать славу и почести, особенно если получится остаться в живых. Бойцы Танберта, для которых это сражение было далеко не первым, держались уверенно и хорохорились перед битвой, посматривая на пехоту Эханта с превосходством. Вчерашние городские обыватели волновались перед боем, чувствуя слабость в коленках. Здесь свою роль должны были сыграть десятники - именно им придется непосредственно поднимать и гнать людей в бой. Особенно если Людольф собирался послать их первыми. Конечно, лучше всего подать пример и возглавить наступление. Это был опасный и может быть, даже глупый поступок. Но это работало всегда. И если его ранят, и он падет, эффект будет прямо противоположным. Решения, решения...