Пробуждение в храме запомнится надолго - всё таки не каждый день воскресаешь из мёртвых. Ужасная слабость, свернувшийся в клубок разум, пустота вместо памяти и слова, которые с трудом сходят с языка - и это только начало. Потом, когда сознание прояснилось достаточно чтобы отдельные мысли в голове эльфа могли выстраиваться в сложные конструкции, приходит и осознание того, ради чего их всех, собственно, воскресили: ничего не окончено, войну предстоит начать заново, вернуть Империи её земли и утраченное величие.
Слушая Глашатая и тихо размышляя, Эльвелег чувствовал, как внутри нарастает отвращение ко всему происходящему. Сколько же невежества и лицемерия нужно, что бы вернуть столько душ с заслуженного покоя и вновь выкинуть в этот уродливый мир, снова заставить их страдать в оковах плоти? Живое должно быть живым. Мёртвое должно быть мёртвым. Таков порядок, а история - в том числе их собственная, личная история - показала что события принимают катастрофических оборот, когда кто-то решает что у него достаточно силы что бы делать живое мёртвым, а мёртвое живым когда ему вздумается. И Манахор, судя по всему, собирается повторить свою ошибку. Что тут можно сказать? Хвалёная человеческая обучаемость иногда даёт сбой - некоторые даже на собственных ошибках не учатся. Даже бессмертные, накачанные магической энергией всесильные императоры.
На секунду Эльвелег даже подумал о том, чтобы озвучить все свои мысли Глашатаю и просто попросить нож - вскрыть вены. В конце концов его кости не лежали в земле, умоляя о воскрешении. Могли кого-нибудь другого найти, с характером попроще. Однако... не стал. Возможно, не хватило воли. Манахор и эти фанатично преданные ему безумцы подарили эльфу шанс на новую жизнь. И, хотя и ощущая противоестественность ситуации, Эльвелег был за этот шанс благодарен. Оставалось только распорядится этой жизнью правильно, в том числе - и что бы исправить ошибки прошлого.
Вскоре внутренняя борьба внутри эльфа стихла. Он пришёл к выводу, что разумно будет выполнять то, ради чего его пробудили от вечного сна. Война начнётся и без него. Вместо того чтобы стоять в стороне - лучше принять в неё участие, но предотвратить возможную катастрофу, массовые смерти людей (и эльфов), разруху и всеобщие страдания. Такую он перед собой поставил цель.
<...>
Дорога до Кальфеона выдалась спокойной и расслабляющей. Тело приходило в норму, спустя три сотни лет лежания в сырой земле шагать по тропе под тёплым летним солнцем было только в радость. К тому же он шёл не один - ещё в храме он встретил Бесноватого Людольфа, чьё лицо показалось хоть как-то знакомым. Конечно, он едва его помнил по прошлой жизни - они никогда не были тесно знакомы, от силы пару раз пересекались на военных советах. Но они сражались под одними знамёнами, этого уже было достаточно. А ещё оба были безродными выскочками, которые своего положения добились исключительно навыками и талантами. Так что вполне естественно что два похожих человека (вернее, человек и эльф) стали держаться вместе.
Эльф также вспоминал своих товарищей по "Серебрянным Змеям". Осознание того, что прошло почти три сотни людских лет, несколько... обескураживало. Естественно, все кто был в "Змеях" давно мертвы. Даже эльфы, которых в рядах было несколько десятков. Многие из них погибли вместе с Эльвелегом в той осаде, большинство же остальных скорее всего не пережило чисток, последующих за поражением Империи. Да и даже если кто-то выжил и скрылся... Изгнание за пределы Леса не просто так высшая мера наказания. В человеческом мире эльфы редко живут долго. А три сотни лет даже для эльфа серьёзный срок.
В общем, дорога так и прошла - за ненавязчивыми разговорами и воспоминаниями о давно минувшем.
<...>
Даже спустя десятилетия жизни в человеческом обществе людские города не переставали раздражать. Большинство тех, которые видел Эльвелег - напоминало перманентно разворошенный пчелиный улей. Жуткая вонь, шум толпы, грязь, мусор, извилистые узкие улочки, лишённые любой эстетики, уродливые постройки. Некоторые города, конечно, чем-то выделялись. Кальфеон, например, казался просторнее многих других, а огромные дома и поднимающиеся высоко вверх стены создавали ощущение собственной ничтожности. Была ли это целенаправленная задумка градостроителей, или так получилось случайно? Кто знает. Но тут нужно быть настороже. Особенно с деньгами.
Но беспокоится нужно было совсем не о деньгах.
Эльф пришёл в шок от рынка невольников. Толпы сородичей запертые в клетках, с этими позорными ошейниками, выставленные на всеобщее обозрение - будто они и не личности совсем, а просто товар. "Серебрянные Змеи" никогда не были в ладах с работорговцами, а идеология отряда - как места, где всем воздаётся по его заслугам вне зависимости от расы или происхождения - очевидно не слишком способствовала расовой сегрегации. Но они никогда не враждовали с ними целенаправленно. Триста лет назад, кажется, ситуация не была настолько запущенной. Но теперь, очевидно, был повод для вражды. Эльвелег мог видеть этот повод в каждой клетке.
Проходя мимо парно стоящих клеток с двумя эльфийками, Эльвелег ненадолго задержал на них взгляд. Воспоминание об Индис вдруг раскололо сознание, как молния. У неё было такое же лицо в тот день, когда он её спас. То же чувство в глазах. Безнадёжность. Некоторые вещи не меняются: хоть триста лет, хоть тысяча - всё равно. Он осторожно оглянулся на полуросликов, охраняющих рабынь, и сделал несколько шагов к клетке. Всё ещё вспоминая Индис в тот день, тихо сказал на родном эльфийском.
- Скоро, очень скоро, сестра. Не теряй надежды.
Эльвелег приложил палец к губам, мол, "только молчи об этом", и поспешил за ушедшим вперёд Людольфом, временами оглядываясь на полуросликов. Там, в храме он негодовал о пробуждении. Но сейчас у него чесались руки поскорее начать действовать. А ещё в голове не унимались воспоминания об Индис.
Тут как раз заговорил Людольф.
- Спасибо, Бесноватый. Предложение заманчивое. Но для начала я действительно попытаюсь поработать сам. Капитан разведки бесполезен без разведчиков.
- В любом случае, детали сотрудничества обсудим позже - сейчас лучше заняться вербовкой, и эффективнее будет заняться ей раздельно. Я, пожалуй, проедусь по окрестным деревням. В городе и так слишком много "наших". Да и вообще - в округе должно хватать сброда, который будет легко поманить на службу монеткой. За одно я разведаю обстановку, может выясню чего интересного. Предлагаю встретится здесь же, завтра, на закате. Обсудим результаты, спланируем дальнейшие действия. Идёт?
Дождавшись ответа и попрощавшись с Людольфом, верхом на новокупленном коне, Гнилой взял курс на городские ворота. Путь предстоял долгий.