Пешие переходы были для Рамона привычным занятием, а вот его брата по оружию, Луция, можно было пожалеть. Кавалеристу наверняка было непросто месить грязь в здешних дебрях без верного коня. Это уже не говоря о благородном происхождении. Что касается их цели, то тут матадор был настроен весьма скептически. Когда людей резали по столичным подворотням круглосуточно, на это внимания не особо обращали. Ворья и душегубов везде хватало, стража разберется, или глаза закроет если пропавшие без вести были безродными и никому неизвестными бродягами. Но тут же совсем другое дело. Международный скандал назревает! Может не поделили чего по пьяни, или как-то пошутили неудачно, не смысля в особенностях расового восприятия плоских шуток. Другое дело что за разбирательства было уплочено, и наказ был вполне понятный. Так что до Рамоновского скептицизма никому дела не было, да и он сам был морально готов влезть с головой в межрасовые дрязги, хоть ни черта в них и не смыслил.
— О, мы как раз вовремя, на огонек подоспели. Ведьм жгут, или рыбаков, или такаеков линчуют. — Констатировал дымок Рамон, и чуть поднажав поравнялся с Джеком.
— Джек, ты уж извини за прямоту, но есть у твоих родичей что-то такое, за что убивают без раздумий? Ну, за шутки неудачные, или за нелестные слова? Так чтобы вот прям сказал — и сразу нож в пузо шутнику, наплевав на все договоры и правила? Таких ведь случаев тысячи среди людей, а уж если аткатэлей вспомнить, так вообще. Или месть кровная. Или еще какая традиция, о которой рыбаки могли не знать.