Мэтью Гауль, Бугор, Надин
Попытки влиться в коллектив мореходов, под тем или иным углом и соусом, оказались на удивление удачны. Несмотря на изначальную (и у некоторых сохранившуюся) предубежденность, после того, как стало очевидно, что пассажиры чудить не собираются, а обычные радости жизни и им не чужды, большая часть экипажа приняла их с распростертыми объятиями. Вынужденная остановка дала возможность устроить самое настоящее рыболовное состязание, и на обед вместо всяческих вяленых и иными способами заготовленных для дальних странствий продуктов была уха из свежей рыбы (и, благодаря умению Синжа, одна из лучших представительниц своего рода), безделье было скрашено борьбой, в которой Бугору внезапно нашелся достойный соперник – высокий светловолосый матрос, с бицепсами потолще талии Надин, а на предложения халфлингши выпить откликнулось немало народу, по достоинству оценившего ее умение предлагать сие занятие в достойном удалении от Монтрея. Которого, судя по разговорам, здесь тоже не слишком любили, но весьма уважали.
Всем
День подходил к концу, и солнце почти погрузилось в океан на горизонте, как всех, по какому-либо стечению обстоятельств наблюдавших за этой картиной пронзило ощущение неправильности. Линия горизонта была чуть выше, чем должна была быть. Как будто вдали уже видна была земля, которой быть не могло здесь в принципе. Не слишком знакомые с мореходством пассажиры еще думали, что бы это могло быть, когда сбегавший за подзорной трубой в каюту Монтрей изучил феномен и, флегматично вернув ее в тубус, произнес негромко, но так, что все матросы на палубе, ждавшие его слов как божественного откровения, вздрогнули:
- Шторм.
На лицах моряков отразилось удивление. Находившиеся в этот момент на палубе пассажиры расслышали шепот сомнения, матросы явно не считали присутствие этого погодного явления в это время в этих широтах нормальным. Особенно в таких масштабах. Которые становились очевидны – нечто, напоминающее сплошную черную стену за считанные секунды выросло так, что сомнений не оставалось. Их место занимала уверенность в том, что если шторм будет приближаться такими же темпами, корабль он настигнет через несколько минут.
А остававшиеся в трюме даже сквозь несколько слоев крепкого дерева различили пробуждавший древний инстинкт подчинения сильнейшему "командирский" голос Монтрея:
- ШТОРМ! СВИСТАТЬ ВСЕХ НАВЕРХ! ГОТОВИМСЯ К ШТОРМОВОМУ ДРЕЙФУ!
Матросы знали свое дело – кто-то рванул вверх по вантам, убирать недавно поднятые паруса, кто-то начал закрывать толстой парусиной люки, кто-то возникшими будто по мановению палочки канатами крепить клетки и закрытые парусиной предметы на корме и носу. Внизу задраивали намертво люки для гребли и крепили грузы. Кто-то пробежал мимо пассажиров, причитая, что "ни одно судно с искателями приключений до порта без приключений не доходило". А потом Монтрей каким-то образом оказался рядом со стоявшими на палубе:
- Господа пассажиры, либо отправляйтесь к себе в каюты, либо помогайте. Бездельники сейчас не нужны. Этот шторм опасен даже для "Откровения Жаклин"…