Надин:
Ответ капитана не заставил себя долго ждать:
- Можно. А вот глупые вопросы задавать не разрешается. Неспособным отличить глупые от обычных стоит вообще от вопросов воздержаться.
Ричи, Надин, Гауль:
Шоколад оказался очень приятным на вкус, с легким, почти незаметным оттенком горечи, орехов и меда. Немедленно захотелось еще, и лишь усилием воли Клептон удержался, чтобы не отправить в рот за первым кусочком второй. Беседа тянулась, постепенно переходя на иносказательное обсуждение вторичных половых признаков всяких водных обитателей, и все бы ничего, но последняя фраза, разделенная броском собранной эфирными нитями водной фигурки за борт, звучала несколько не так, как ее произносил телекинетик. Точнее, думал, что произносит:
- Э, Нидан, ыт огеч? Отэ еж отсорп йынневтсетсе серетни к мынльарутан… в елсымс, атсиларутан! Ыт яавреп орп нерис алинмопвс, и я ламудпо, отч ыт, яакат яанму, яанневтсниат и яащюанз, шьежом тьазакссар енм бо хи хакдавоп в йонневтсетсе едерс яинатибо… и хиксечиголоизиф хятсоннебосо… ун, в елсымс, как тядялгыв… от тьсе, как ынелбосопсирп ялд инзиж доп йодов!
Впрочем, ответом это было на фразу:
- Ооо, как сьедз есв охолп. Отк-от онвад ен лащесоп льедроб. Ыв янем етитсорп, одан тьиреворп иом ызубра… От тьсе, удйоп ушорпссар огот асортам с имагрьес в еху.
Друг друга Ричи и Надин понимали отлично. А вот Мэтью оставалось только догадываться о том, почему его спутники внезапно перешли на какой-то другой, непонятный ему язык.
Танкред:
Тщательный осмотр каюты показал не больше, чем поверхностный. Двухярусная шконка, простейшей, но весьма прочной конструкции. Привинченная к полу большими болтами так, что сдвинуть ее куда-нибудь, не сломав, было практически невозможно. То же относилось и к столику – единственным подвижным предметом мебели в помещении был стул, достаточно тяжелый, впрочем, чтобы при волнении из стороны в сторону по комнате не ездить. С другой стороны, получить им во время шторма по голове было бы неприятно. Масляная лампа стояла на столе в простейшем зажиме из четырех загнутых гвоздей. Топлива хватило бы на несколько часов, а запасного – не было. Матрац на койке было достаточно тонким, и набивка его изощренностью не отличалась - не солома, а какая-то мелкая крошка. От простыней и одеяла чуть пахло потом.
Ночной горшок тоже был закреплен на месте гвоздями, как им пользоваться, пассажирам предлагалось, видимо, самостоятельно.
Каких-либо декоративных излишеств не было – те же самые хорошо законопаченные доски, за которыми, при приложенном усилии, можно было различить удары волн о борт. Дверь была достаточно прочной – сломать ее можно было, но явно не с одного удара. Засов выглядел солидно, но чтобы корректно оценить перспективы вскрытия его снаружи, нужно было обращаться к специалисту. За дверью был достаточно узкий коридор, в котором явно получили бы преимущество обладатели копий, трезубцев, вил или аналогичного оружия. Махать двуручным мечом тут было неудобно. Равно как и маневрировать – ширины коридора хватало ровно на одного человека. Света ближайшего подвесного фонаря хватало, чтобы различать дорогу, но бегать или сражаться при таком освещении было бы достаточно неудобно.
Единственным достаточно интересным открытием было то, что проушины для замка на двери имелись – снаружи. В отличие от самого замка.
Рейво, Танкред:
Задача, которую поставил перед собой Рейво, была более сложной, чем он изначально предполагал. Танкред согласился обеспечить ему прикрытие, и теперь со стороны они выглядели как прогуливающихся по главной палубе воина, страдающих от скуки и ведущих светскую беседу, но проблема заключалась в другом. Во время отплытия матросы передвигались небольшими группами, обычно – неся ящики или бочки, и хотя пару раз заклинание и выявило присутствие легкой ауры зла, определить конкретного человека, которому она принадлежала, у инквизитора не вышло. Впрочем, он запомнил их лица, одежду и характерные приметы, что позволяло проверить их позже. После выхода из порта моряки, видимо, были слишком заняты на верхней палубе, и проверить удалось лишь пару человек, но без "положительного" результата.
Зато результат проверки мистера Монтрея, заглянувшего в трюм по каким-то своим делам, оказался если не неожиданным, то заставляющим задуматься. Легкая аура зла была видна совершенно четко, и отсутствие кого-либо рядом не оставляло места для ошибки…
Бугор:
Осматривать особо было нечего – во время "экскурсии" Монтрей особо ничего не скрывал. Взгляды матросов, которые либо провожали шнырявшего то тут, то там полуорка, были либо равнодушными, либо неприязненными, но вернуться в каюту его никто не побуждал и не принуждал. Одну необычную вещь, впрочем, Бугор заметил – каюты, отведенные пассажирам, были отнюдь не самыми лучшими на корабле. Он даже не уверен был, что они относились к категории "гостевых" – достаточно большие надстройки на носу и корме явно содержали помещения получше. Кроме того, весь экипаж, за исключением первого помощника, принадлежал к людской расе. Далеко идущих выводов делать, наверное, не стоило, но какой-то видовой диверсификации коллектива не присутствовало.