Танкред
Фальшборт оказался достаточно прочным – у Танкреда создалось впечатление, что вес воина в полном доспехе он мог бы выдержать, даже если тому пришло в голову пройтись по планширю. Спрятавшись за ним можно было не бояться стрел из обычного металла или лишенных предназначенной специально для пробития преград магии. Даже простой баллисте дерево обшивки могло оказаться не по зубам – у снаряда было больше шансов застрять, чем пройти насквозь.
Поговорить с капитаном оказалось на удивление простой задачей – фактически организацией работ по отплытию руководил мистер Монтрей, а сам Стюарт, после первоначального представления пассажирам, забрался на квартердек и наблюдал за процессом. На вопрос паладина он хмыкнул, посмотрел чуть склонив голову на Танкреда, явно подумал о чем-то, и еще раз хмыкнул.
- А когда там было спокойно, сэр рыцарь? Ни года без войны, ни трехлетия без переворота. Да, дела творятся неладные, но не первый раз ходим вверх по течению. И не последний, даст то Гозрей. Главное, пока беды какой не случится, не вмешивайтесь – и все хорошо пройдет. С теми, кто путь речной держит, сговориться почти всегда можно. А пополнение коллекции Синжа нам ни к чему.
Надин
Дворецкий опустил глаза и посмотрел сверху вниз на Надин. Затем осторожно протянул руку, и на лице промелькнуло мимолетное выражение испытываемого им дискомфорта. Чем он объяснялся, впрочем, понять было сложно – необходимость столь тесного общения с сомнительными, преимущественно, типусами, нанятыми его хозяином, или же особенностями воспитания, согласно которым руку женщинам надо было целовать, а не пожимать, что в силу сложившейся разницы в размерах было затруднительно. Или, быть может, его просто оскорбило фамильярное отношение полурослицы.
- Гильям Дайсли, если это интересует молодую леди. Милорд Вилфур болен уже более двух лет, и его состояние стремительно ухудшается. Проклятие, наложенное на него, стало последствием сложного заклинания, и вся целебная магия может лишь замедлять течение болезни – без активного вмешательства целителей на протяжении последнего года сэр Томас был бы уже мертв.
В этот момент голос дворецкого дрогнул.
- Он не хотел рисковать, передавая шкатулку в чужие руки, но его друзьям удалось переубедить его. Некоторых, его старых товарищей по приключениям, уже нет в живых – болезнь принимает различные формы, и иногда протекает невероятно скоротечно, сэр Энсин Нит сошел в могилу менее чем через неделю после первого проявления симптомов.
Гильям поднял голову и обвел взглядом наемников.
- Сейчас вы – главная его надежда. Деньги, которые могли бы пойти на заклинания исцеления, он решил доверить вам – в случае успешного выполнения поручения, даже если оно… запоздает, на ваши имена будет лежать сумма в Хранилище Абадара. Выдана она будет, разумеется, после проверки того, что вы предприняли все возможное, чтобы выполнить поручение в срок.
На последних словах в голос дворецкого вернулась прежняя сухость.
Ричи Клептон
Получив инструкции от Надин, Ричи умчался на поиски вина, сладостей и, возможно, приключений на свою голову, провожаемый взглядом дворецкого, в котором ощущалось искреннее сомнение в эффективности целой подкатегории магии. Доки поглотили его, и, если бы не наставления от халфлингши, пережевали и, в лучшем случае, выплюнули. За фасадом, которым был ряд приемлемых на взгляд заведений, окна и двери которых выходили на море, скрывался лабиринт из улочек, переулков, темных аллей и тайных ходов через проломы в заборах, задние дворы, лесенки и просто щели между домами.
Встретились ему и мрачные, попадающие под категорию "не стоит встречаться с такими темным вечером в подворотне" типы, и утренние "жрицы любви", предлагавшие "сладенького", но не того, что искал Клептон, и ранние торговцы, призывавшие "дарагого матросэ вкусит сладкий тавар из далекого Асириона"… но Ричи твердо шел к уже известной ему цели и не отвлекался на сомнительные предложения.
В итоге он оказался у торговой точки, если так можно было назвать полуподвальное помещение в доме, пару нижних этажей которого улица, судя по всему, просто заросла в ходе развития города. Нужные слова открыли ничем не примечательную зеленую дверцу и заставили шевельнувшиеся на за краем зрения тени остановиться. Высокий человек, цвет кожи которого напоминал антрацит, сделал приглашающий жест и добавил несколько слов на языке, которого Ричи не знал. По интонации говорившего можно было понять, что фраза являлась приветствием и приглашением пройти внутрь. Внутрь места, которое показалось телекинетику если не настоящим дворцом, то как минимум убежищем какого-нибудь легендарного пирата из старых осирианских сказок. Дорогие ковры, картины и бесценные папирусы в рамках на стенах, золотая и серебряная утварь, блеск магических светильников и тихая, но вездесущая музыка, показавшаяся поначалу наведенной иллюзией.
Здесь явно было чем поживиться, но тяжелый, хотя и не враждебный взгляд чернокожего отбивал охоту сделать это намертво. К тому же, некоторые из статуй, опиравшихся на гигантские изогнутые мечи в нишах вдоль коридора, были слишком чистыми даже для места, где производится ежедневная уборка. Коридор вывел Ричи и его спутника в круглую комнату, стены и возможные выходы из которой были скрыты тяжелыми, в том числе и от нашитого золота, занавесями. В центре сидел седой старик, лицо которого никак не поддавалось наблюдению – оно будто постоянно находилось в тени от его богато украшенного тюрбана. Перед ним на низком столе тремя рядами находились увесистые куски шербета, нечто, напоминающее шоколад и плотно запечатанные кувшины. Старик сделал приветственный жест и провел рукой над угощением.
- Eshrt tamathil 'abi alhul fi halawa…
Нежный женский голос откуда-то (сначала Ричи показалось, будто он прозвучал прямо над ухом) повторил слова, уже на талдани:
- Десять сфинксов за любую из сластей…
…
И, за несколько минут до того, как разгорающийся гневом на опоздавшего пассажира капитан приказал бы отчаливать, из ничем не приметного проема между домами показался Клептон, магический вещмешок которого стал тяжелей (условно) на несколько фунтов…
Общее
Первым, что (или, вернее, кого) видели поднимающиеся на борт искатели приключений, был капитан Стюарт – седоволосый, чуть сутулый человек, общий облик которого можно было охарактеризовать двумя словами "морской волк". Практичная одежда, загорелая задубевшая под ветрами моря кожа, твердый взгляд, постоянная тень командного выражения на лице и манеры того, кто привык к беспрекословному подчинению. На вид ему можно было дать как сорок, так и пятьдесят лет, но не похоже было, чтобы возраст как-то отрицательно сказался на его профессиональных навыках.
- Пассажиры, я приветствую вас на борту "Откровения Жаклин". Меня зовут Элай Стюарт, но вы можете звать меня просто капитан или капитан Стюарт. Мистер Монтрей, мой первый помощник, покажет вам ваши места и проведет короткую экскурсию по кораблю. Это не предложение, а приказ – и на "Откровении Жаклин" мои приказы выполняются. Я не хочу, чтобы вы по незнанию мешали работе команды.
Монтрей, судя по характерным чертам лица и форме ушей, полуэльф, стоял чуть слева за спиной капитана и слушал его слова с невозмутимым выражением лица. От своего непосредственного командира он отличался довольно сильно – одежда его вышла из под рук весьма искусных мастеров шитья и кройки, которые явно стремились сочетать функциональность и стиль, лицо было гладким, а светлые, почти белые волосы заплетены в свисающую почти до пояса косу. Один глаз его скрывала повязка, что, в сочетании с абордажным палашом на украшенной серебром перевязи (у капитана был лишь короткий кортик в ножнах на поясе), придавало ему чуть пиратский вид.
- Прошу за мной. Времени мало, и приготовления к отплытию еще не закончены.
В голосе различалось чуть заметное раздражение тем, что его отвлекают от важного дела какие-то искатели приключений. Но эта эмоция прорвалась лишь один раз, и в ходе дальнейшего путешествия по кораблю не проявилась ни разу. В словах, которыми он описывал судно, чувствовалась, скорее, любовь к нему и какая-то подавленная тоска.
"Откровение Жаклин"
А описывать надо было немало. Корабль оказался существенно больше, чем казался со стороны – странный феномен, который иногда случается с людьми, непривычными к морским путешествиям. Почти полторы сотни футов от форштевня до ахтерштевня, три палубы и две надстройки, кормовая и носовая. Необычно глубокая посадка для судна, которое участвует в речной навигации – что Монтрей объяснил, с некоторой гордостью, особым гномьим устройством, которое позволяло менять осадку судна за счет закачки воды в особые баки. Для морских переходов их заполняли, для речных – опустошали. В последних же использовалась весельная тяга – на главной палубе были ряды скамеек, лежащие вдоль бортов весла и задраенные люки. Грести могла и сама команда, но обычно для этого в речных портах нанимали гребцов, что позволяло идти верх по течению в несколько смен.
"Откровение Жаклин" могло постоять за себя в бою – вдоль внутренней стороны фальшборта на примерно равных удалениях стояло несколько ящиков с саблями, о чем пассажирам догадываться не пришлось, потому что один из них был открыт, и возле него сидел матрос, с ушей которого свисала целая гирлянда сережек самых разных форм, цветов, материалов и размеров, и чистил начавший показывать признаки ржавчины клинок. Для сражения между кораблями имелись две баллисты и катапульта – контуры, проглядывавшиеся под парусиной на палубах кормовой и носовой надстроек, у опытных воинов сомнений не вызвали.
Как оказалось, помимо искателей приключений, на судне есть еще "пассажиры" - два матроса, покрытые татуировками с головы до пят, крепили на палубе клетку, в которой бесновался гигантский пятнистый лев – в клетке десять на десять футов ему было слишком мало места. Ближе к корме в столь же стесненных условиях печально сопел медведь, смирившийся со своею участью.
Инструкции, данные мистером Монтреем, были просты – держаться подальше от груза (включая животных), от оружия (включая баллисты и катапульты) и от матросов, когда они работают. При активных маневрах спускаться на главную палубу, чтобы не мешать матросам, которые работают на верхней. Держаться подальше от рангоута и такелажа. В случае необходимости пояснив, чем являются последние, помощник капитана показал пассажирам их каюты в носовой части корабля. Три небольших помещения без иллюминаторов, каких-либо излишеств и, по правде говоря, удобств.
Предложив пассажирам располагаться, помощник капитана покинул их, чтобы вернуться к прерванному процессу руководства приготовлениями к отплытию…
Отплытие
Сразу же после того, как запыхавшийся Ричи взбежал по трапу, начался отлив. "Откровение Жаклин" подняло якорь и начало осторожно, под руководством официального лоцмана, двигаться к выходу их гавани. При всей привлекательности Абсалома как торгового порта, последний отрезок пути к нему (или, в данном случае, первый из него) был смертельно опасен. Тысячи лет и сотни безуспешных попыток покорить Город в Центре Мира породили постоянно меняющиеся искусственные рифы, состоящие из бесчисленного количества затонувших кораблей. И лишь услуги гильдии лоцманов позволяли стремящемуся попасть в порт или выбраться из него кораблю избежать присоединения к этому полуестественному городскому укреплению.
Но, наконец, темные зловещие силуэты под водой оказались позади, лоцман со спутниками, пожелав команде доброго пути и крепкого ветра, сели в свою шлюпку и направились к острову Лоцманов, и капитан, подняв серебряную фляжку к небу, громко произнес:
- За добрые ветра и попутные течения!
Команда отозвалась нестройным гулом и начала ставить паруса. Через несколько часов Абсалом, да и сам Кортос стали лишь дымкой на горизонте, и вокруг простиралось бескрайнее море…