Абсалом, Район Доков, 24 Фараста 4707 года по Абсаломскому календарю, раннее утро.
Предрассветная дымка, будто скрывающая таинственное место соприкосновения неба и океана, медленно наливалась алым. Солнце еще не взошло, но само его присутствие за горизонтом уже начало пропитывать редкие облака приближающимся цветом, играя контрастами с их естественными оттенками синевы и порождая одну из тех незабываемых утренних картин, что так стремятся запечатлеть художники на своих полотнах. Над водой замелькали небольшие точки, которые то взмывали вверх, то по широкой дуге проносились над водой, чуть ее касаясь – морские птицы приступили к поиску пропитания, изредка переругиваясь громкими криками за участки ловли. Их собратья, адаптировавшиеся к жизни у порта, сидели на реях кораблей или крышах зданий, выжидая, пока прислужники начнут выносить чаны с отходами из сотен трактиров всевозможного пошиба, в которых проводили свое время на суше матросы. Особо наглые кружили вокруг рыболовецких судов и телег, которые возили улов на ближайшие рыбные мануфактуры.
Гигантская каменная конструкция, известная также как Зверь, расположенная на конце Длинного Пирса, уже пребывала в движении.
Было что-то завораживающее в том, как на ее кран с легкостью поднимал площадку, груженную каменными блоками, каждый из которых по размерам не уступал хорошему фургону. Хотя света еще не хватало, чтобы различить фактуру и оттенок камня, характерный изгиб носа и кормы баржи говорил о том, что прибыла она из Осириона. И, осмотревшись, можно было понять, что хоть ночь и заставила движение кораблей чуть приутихнуть, жизнь Доков не замирала ни на секунду.
Корабли разгружали и нагружали, матросы чуть пошатывающимися компаниями или по одному (некоторые из одиноких бедолаг выглядели принудительно обедневшими) двигались к своим кораблям из трактиров и борделей, офицеры командовали или, в сопровождении опасно выглядящих свит, рыскали по улочкам в поисках потерявшихся членов экипажа. Портовая Стража изображала присутствие закона, старательно патрулируя маршрут, позволявший не пересекаться с возвращающейся к одному из явно челиаксианских кораблей церемонией, состоящей из солдат, пары пышно выглядящих вельмож и полусотни людей, о рабском положении которых отчетливо говорил звон кандалов и цепей.
Прибывшим в порт наемникам сразу же стало ясно, почему встреча была назначена на столь раннее утро. Ранее в Доках им приходилось бывать чаще днем, и в глаза бросалось, что количество кораблей в гавани и у причалов, оставаясь весьма значительным, было существенно меньшим, чем в дневные и вечерние часы. В многоязыкой речи матросов, рабочих и прочего ошивавшегося возле причалов люда, звучало на разный манер одно и то же слово – "отлив". И он, судя по всему, приближался. Наниматель явно хотел, чтобы его посыльные не тратили лишнего времени.
Дворецкий уже ожидал их у шестого причала. Свет лучей чуть приподнявшегося уже над горизонтом солнца одновременно молодил его и старил – бледную кожу свет красил в чуть более приятный для глаза цвет, но отбрасываемая им длинная тень и проявившаяся при подобном освещении контрастность черт лица заставляли его выглядеть старше. И строже. Чем-то он напоминал худощавого безымянного архимага из древней, давно забытой сказки, дающего непоседливым и непослушным искателям приключений поручение, от выполнения которого зависели судьбы мира…
- Милорд Вилфур поручил мне передать вам аванс, пакет с инструкциями и известную вам посылку. – Голос дворецкого был сухим и чуть надменным. – Вам выделены места на "Откровении Жаклин", которая, насколько я понял капитана Стюарта, отплывает с утренним отливом. Милорд Вилфур рассчитывает, что вы воспользуетесь представленной им возможностью, в противном же случае вам придется самостоятельно изыскивать методы доставки посылки к известному вам месту. Разумеется, он готов оплатить места на другом корабле, но капитан Стюарт и его команда обладают бесценным опытом навигации на необходимом вам маршруте.
Сообщив эту информацию, он вручил каждому небольшой, но приятно тяжелый кошелек, после чего подошел к Танкреду и протянул ему шкатулку с крупным запечатанным пакетом. Если последний ничего особого из себя не представлял, и только похрустывал содержимым, то шкатулка была довольно необычной. Случайно открыть ее бы просто не получилось – три замочных скважины в ряд без каких-либо признаков ключей, и довольно сложное устройство с шестеренками над ними. Разбить по неосторожности ее тоже было бы непросто – выполнена она была из свинцово-серого с легким голубым отливом металла, в котором почти все узнали адамантин. Вполне возможно было, что сама по себе шкатулка стоила больше, чем их аванс.
Судно "Откровение Жаклин", стоявшее у шестого причала, оказалось двухмачтовой каравеллой, сошедшей со стапелей лучшей из абсаломских верфей – Верфи Морского Короля, о чем говорила небольшая надпись мелким шрифтом на начищенной до блеска табличке с названием. Там же указан был год спуска корабля на воду – 4692. Хотя никто из искателей приключений опытным мореходом не был, даже для дилетанта было очевидным, что состояние, в котором пребывало судно пятнадцатилетнего возраста, было превосходным. С находящейся довольно высоко над уровнем причала палубы раздался голос человека, который явно привык командовать, обращенный к собравшимся:
- Прошу на борт. У нас двадцать минут до отлива, и я не собираюсь его пропускать. Ждать никого не буду. – И, кому-то другому уже, явный приказ. – Трап опустить!
Подчинялись капитану беспрекословно и быстро – деревянный трап шириной футов пять опустился рядом с искателями приключений чуть ли не раньше того, как отзвучали слова команды.