В Нижневариовске фирменный поезд "Омич" должен был простоять почти целый час, принимая пассажиров. Лина, не смотря на поднявшийся ветер, несгибаемо стояла у вагона номер десять, добродушной улыбкой приветствуя каждого, кто с сумками наперевес и с толпой провожающих, спешно забирался по не успевшим заледенеть ступенькам.
"Вот и началась смена" - думала про себя женщина. Сколько тысяч километров проехала она в составе "Омича"? Уже не сосчитать. Она и забыла, с чего вообще её потянуло в проводницы: то ли из-за настойчивого желания родителей-железнодорожников продолжить их стезю, то ли из-за кажущейся в молодости романтики, то ли из-за похороненной надежды осесть на одном месте и завести семью, то ли из-за этого всего сразу... Когда пятнадцать лет назад, будучи юной девушкой, Лина узнала, что бесплодна, жизнь для неё закончилась. Хотелось забыться, убежать, умереть. Что ещё оставалось делать, если даже любимый человек, говоривший красивые слова о вечной верности в горе и радости, не смог смириться с таким диагнозом и просто ушёл, оставив невесту наедине с горем. Лина не перестаёт благодарить свою мать, которая поддержала и вовремя ее остановила, не дав натворить непоправимых глупостей. Девушка прошла обучение на проводника пассажирских поездов дальнего следования и тут же окунулась в профессию с головой. И, черт возьми, первые месяцы ей действительно это нравилось! Вокзалы, люди, истории, стук колёс и дорога, простирающаяся вперёд... Все было удивительно-сказочным!.. Потом воодушевление сменилось отвращением. К загаженным унылым вокзалам, распускающим руки хамам, сопливым жалобам путешествующих нытиков, гудящим поездам и бесконечным рельсам. Помогли отпуск, подруги по цеху и...мама, снова и снова вдыхающая в свою единственную дочь жажду жизни. И когда в следующий раз Лина увидела перрон, все изменилось вновь. Нет, былая романтика исчезла. Но и ненависть к окружающим тоже. Работа стала для неё просто работой. Да, временами было тяжело, плохо, тошно. Но было и много приятного, запоминающегося, хорошего. Она старалась ни о чем не жалеть, в том числе и не жалеть себя. Ей не хватало четырёх лет до сорока, по-прежнему не вышла замуж и все так же ездила на "Омиче"...
...Холодный осколок больно резанул глаз. Снежинки, подхваченные игривым ветром, хаотично метались от состава к составу. Лина очнулась от наплывших воспоминаний, тряхнула головой, прогоняя прочь мрачные мысли, и оглянулась. Нижневартовск. Конец января. Девять утра. На автомате поприветствовала очередного пассажира, смахнула с формы налипший снег, потёрла глаз. Отчего-то вспомнилась сказка про Снежную королеву. ("Где сейчас Кай? Собирает слова из льдинок?") Ещё немного постояла на воздухе, пока не защипало неприкрытые щеки и голени. Морозно, но пока терпимо. Зато курить совсем не хочется: не хватало ещё глотнуть зимнего воздуха и подхватить воспаление лёгких. Только-только лениво отступили предрассветные сумерки, сменив лунный кособокий месяц на тусклый жёлтый диск дневного светила. Впереди почти сутки пути.
- Что ж, пора приступить к работе, - шепнула Лина вникуда, ухватилась за поручень и ловко вскочила по ступеням в вагон. Надо потихоньку выдворять провожающих, сверять билеты и готовиться к отправлению.
...Вот уже позади Сургут. Пять минут Тобольска. Тюмень ещё только через три с половиной часа. Лина тихонько прошла по вагону. Заполночь. Усыпанное звёздами чёрное полотно горделиво взирало на движущийся среди леса состав. Сугробы пушистым одеялом кутали кустарники. Даже сам "Омич", казалось, старался двигаться тише, не мешая спящим гулять по задворкам сновидений. Женщина вошла в свою каморку. Мельком глянула в зеркало, критично прищурив глаза. Поправила короткострижженные русые волосы, ватным диском смыла тушь и остатки губной помады. Она и без косметики была "ещё ничего". Так, по крайней мере, ей самой думалось. Да и некоторые пассажиры, рассчитывающие на лёгкую интрижку в дороге, были горазды на комплименты. По-девичьи кокетливо подмигнув своему отражению, Лина плюхнулась на койку и раскрыла книгу. Сейчас короткая остановка, и снова в путь...
...В вагоне было на удивление тепло. Однако чувствовалось, что за мутными прямоугольниками зарешеченных окон - не май месяц. Сквозь неприметные щели под тихое завывание ветра едва заметно тянуло январской свежестью.
В самом купе было на пару градусов выше. То ли от действительно работающей системы отопления, то ли от дыхания четверых пассажиров. И было тихо. Стрелки часов совсем недавно отползли от полуночи. Хотя у кого сейчас часы со стрелками?.. Электронные циферблаты показывали 00:16.
За дверью послышались шаги. Щелчок. И те же шаги прошуршали обратно. Проводница, на груди которой висел бейдж с именем "Лина", закрывала туалет. Колеса поезда ещё немного пронесли состав вперёд и чуть взвизгнув остановились. Многие, спавшие сейчас на жестких койках-полках, даже не почувствовали, что убаюкивающее качание прекратилось. Ничего необычного: очередная недолгая остановка не могла потревожить глубокий сон. Скоро колыбельная возобновиться:"Чух-чух, чух-чух...".
Вдруг поезд резко дернулся. Где-то что-то громко стукнуло, заскрежетало, вскрикнуло! И тут же затихло, замерло.
...Время отмеряло уходящие вникуда минуты, но ничего не происходило: не было слышно ни шагов проводницы, ни открывающихся дверей, ни бормотания голосов. Ни стука колёс. Состав все ещё стоял на месте. Хотя, судя по висевшему расписанию, должен был уже давно тронуться. За окном бесконечно в обе стороны тянется лес, утопающий в белизне девственно-чистого снега. За дверью - тишина. Может быть ничего необычного?..