Уве медленно, неторопливо повернулся к опушке полыхающего леса, подслеповато щуря слезящиеся от дыма глаза. На ведьму незнакомую глянул. На стрелу, воткнувшуюся в землю у его ног. Снова на ведьму.
Чуть вздрогнул от неожиданно холодного прикосновения к плечу, ощутимому даже сквозь ткань рубахи. Повернул голову - это Тарья. Кричит, но слов в треске и рёве пламени не разобрать почти. И другие кричат.
Уве вздохнул - тяжело, устало. Покачал головой, то ли сокрушаясь о чем-то, то ли осуждая кого-то. Потом встряхнулся, что искупавшийся медведь, перехватил поудобнее посох, и решительно зашагал к опушке. Парень двигался не так, как воины-берсерки - стремительно и порывисто. Он перетекал, словно капля мёда по штанине - плавно, тягуче, размеренно. Не шёл - плыл над землёй. Но, надо сказать, на удивление быстро.
За все время внезапного и таинственного переноса в эту огненную круговерть, он так и не сказал ни слова.