Она водила "Альфу".
Вы спросите о цвете. Это будет глупый вопрос. Правильная "Альфа" может быть любого цвета при условии, что этот цвет красный.
Жить в Париже и не любить что-то французское - это парадокс. Но жизнь наполнена парадоксами, как бумажник коммивояжера визитками. Французы не умеют делать спортивные машины, с них вполне хватит чулок и духов. А от жизни надо брать все лучшее.
Поэтому она водила "Альфу".
Которую припарковала двумя кварталами выше. В том районе, где можно оставить машину без опасений, что её разрисуют какие то ублюдки, что с неё снимут колеса или просто угонят. Удовольствие размазывать чьи-то сопли по стене в отместку за испорченую игрушку казалось ей слабым утешением.
По полутёмной мостовой в сторону реки, вниз... Вы пробовали идти вниз по булыжной мостовой на шпильках? Нет? Тогда вам этого не оценить. Она прошла мимо пропавшей мочой поворотни. Кто бы там не шевелится в нечистотах, во тьме праматери ночи, он её не интересовал. Кристин, урожденная Кристиной и сменившая имя на французский лад, не глядя, сунула руку в сумочку и достала мобильный. Сумочка была француженкой до последнего стежка. Кали подумала, что не может чётко определить, за что она любит Париж. Но это совершенно не мешает ей любить это сумасшедший город, соединивший в себе несоединимые противоположности.
Зазвонил телефон, который был у неё в руке и она понесла аппарат к уху, чуть встряхнула головой, чтобы отбросить в сторону волосы. Она не произнесла ни слова. Только внимательно выслушала. На ходу.
Лишь в повороте у заднего входа в место, куда женщина её внешности просто не могла зайти даже в нормальное время суток, не озираясь и не задумываясь о том, туда ли ей надо войти, она чуть сбавила шаг. Там, где тьма сгущалась особо, где чернота теней была гуще и мрачнее, чем тьма в сердце детоубийцы, она сказала, не обращаясь ни к кому и, в то же время зная, кто услышит её едва различимый шепот:
- Сядешь за мой столик.
И это одновременно было вопросом и не было им. Каблучки постучали ровный ритм шагов до двери, затем её тонкий силуэт на мгновение возник в ореоле мертвенно бледного неонового света. Дверь снова скрипнула и на улице стало темно.