— Бульк... ф-ф-фр...
В голове Рона звенело не хуже чем в песенке про лондонские церкви. Когда что-то тяжёлое сорвало его с ветки, он хорошенько проехался лицом по жёсткой коре — будто бы Господь сыграл в кости наудачу, да оказался редким неудачником. Как выяснилось уже через несколько секунд отчаянного барахтанья среди рюкзаков и воплей, виноват был не Господь, а потомки шотландских эмигрантов — они вполне массивны, особенно если подкреплены неплохим импульсом.
Шапка, превратившаяся из голубой в грязно-серую, сбилась на глаза, а всё тело Фолка пробирал озноб. Пока, знал он, холода можно не бояться, но вот потом... Надо было двигаться, чтобы согреться. Много и быстро. Но сначала — нетвёрдо встать на ноги. Ронни несколько раз пытался сделать это. Отчаянно выпутываясь из зацепившихся за молнии и карманы веток и комьев глины, он едва чувствовал хлюпающие как два растаявших пломбира «Тимберленды» и начинающие леденеть в носках стопы. В последующие несколько мгновений мальчишка ощутил, что промок в буквальной степени до нитки. Несомненно, полная латентной эротики перспектива глобальной сушки у ночного костра вдохновила бы любого семнадцатилетнего школьника, но только не в компании заскорузлого байкера с коком Элвиса, деревенщины в футболке-мешке и младшеклассницы.
«Чёрт... подумай о другом, придурок... ты же капита-а-а-а-бр-р-р...»
Рон с трудом вывернулся из сбившегося набок рюкзака, с которого каким-то чудом не сорвался спальник, и наконец смог встать, согнувшись и уперев руки в колени. В охрипшем от адреналина и шока голосе Ронни не осталось ничего весёлого, зато звучала искренняя тревога:
— Том, Рид, Дэвидсон! Подайте голос! Отвечайте чётко: ранены?! Шум в голове?! Можете шевелить ногами-руками?!
Пока ему было совсем не до крыш, иначе, наверное, Рон бы вообще не смог связать и пары слов.