Когда герой Геттисберга Джошуа Чемберлен оставил службу, чтобы организовать «Юнион Блу», Филпатрик Кэсседи последовал за своим кумиром. Правда свой уровень командира среднего звена он не переплюнул. В армии был лейтенантом, в железнодорожной компании дослужился до начальника станции. Жалел ли мужчина о своем решении? Временами да, пусть и пули не свистели над головой, и оклад был в разы больше. Слишком уж нервная была работа. Если на войне пули летели только с одной стороны, то здесь, в спорных территориях все воевали со всеми. Сам черт сломал бы копыта среди бесконечных стычек янки, дикси, бандитов, индейцев и спецкоманд железнодорожных баронов. И как в этой кровавой вакханалии обеспечивать бесперебойное движение поездов? Буквально сегодня у какого-то олуха взорвался саквояж, а ведь он уже купил билет на поезд. Определить, что там взорвалось, динамит или одно из новомодных устройств на призрачном камне, оказалось невозможно. Самого идиота разнесло в мелкие брызги, но пострадали и невинные люди. Несколько убитых, куча раненых, в том числе дети. Слава Всевышнему, что одна из пассажирок оказалась сведущей в деле лечения монахиней. Святая сестра сдала билет и посвятила себя делу выздоровления раненных.
Сейчас Филпатрик сидел за столом в конторе, бумаги были расставлены и разложены в четком порядке, как солдаты в строю. Нацепив очки, бывший лейтенант просматривал подготовленную справку по наемникам. Ко всем неприятностям, у него не было под рукой человека, которого можно было назначить командиром охраны «Отважного». Старина Фил во время последней поездки лишился скальпа. Надежный как скала ветеран Джонс получил две раны и еще не скоро вернется в строй. А молоденький парнишка Дик, не вызывал доверия несмотря на свои связи и патент. Так что командира нужно было выбрать из последних наемников. С одним кандидатом Филпатрик уже побеседовал, но ганфайтер оказался типичным волком-одиночкой. Доверить которому командование было бы безумием. Теперь Кэсседи ждала встреча с, он скосил глаза на бумаги, мистером Биллом Джонсоном.
Андрей Воронцов только что отложил в сторону полученное письмо от своего начальника. Он получил его в местном отделении «Пони-экспресс», которое хоть и доставляло корреспонденцию дороже государственной почти, делало это быстрее и надежнее. Содержимое конверта было зашифровано так, чтобы только «пинкертоновец» смог понять его содержимое. На первый взгляд задание выглядело не сложным. Требовалось получить на станции груз у связника и доставить посылку в Додж-сити, где и передать ее получателю. Так же были обычные предупреждения о конфиденциальности, осторожности, ответственности и прочая и прочая. В качестве пряника к письму прилагался чек на пятьсот долларов, которые проходили по статье дорожных расходов.
Намного интереснее была карандашная приписка наспех нацарапанная просты карандашом на внутренней стороне конверта. Андрей прекрасно знал отправительницу. Как-то раз он был достаточно пьян, чтобы провести бурную ночь с секретаршей своего шефа. «Пышечка» Молли не была красавицей, но оказалась девушкой простой, доброй и темпераментной. А еще умной, поскольку не стала пробовать перевести отношения во что-то большее. Но Андрея она не забывала и временами делилась с ним интересными сплетнями из центрального офиса. В этот раз ее послание было коротким:
«Котик, я слышала, что из этого дела торчат уши Призрака, держи хвост пистолетом. Твоя киска.» Эта информация не могла не настораживать. Призрак был личностью легендарной, о которой никто толком ничего не знал. За исключением того, что Призрак – это Агентство. Не агентство Пинкертона, а просто «Агентство», с большой буквы «А».
Джон Робинсон не торопясь прогуливался по привокзальной площади. Поскольку он шел медленно, его хромата практически не бросалась в глаза окружающим. И уж никто бы не заподозрил, что мужчина работает. Надежный осведомитель за мелкую денежку донес до Джона весть, что на этот поезд должна сесть отъявленная преступница и негодяйка, по которой давно плачет петля. Женщина умудрилась отметится в розыскных списках обеих Америк, и по трем статьям, за которые ее искали, полагалась смертная казнь. Джон прокручивал описание ее внешности из письма шерифа.
«На вид около тридцати лет. Среднего роста. Плотного телосложения. Длинные светло-золотистые волосы. Правильные черты лица, крупный нос, пухлые губы, голубые глаза. Особая примета: хромает на левую ногу. Разыскивается за конокрадство, шпионаж и колдовство. Премия две тысячи долларов на мертвую и пять тысяч - за живую.». Последний пункт письма прямо намекал, что служителям закона есть о чем побеседовать с Элизабет Мосс. Обычно награда за мертвого и живого преступника не отличалась так сильно.
Но пока около поезда не наблюдалась никого, кто бы подходил под это описание. Но Джон не торопился, в его кармане лежал билет до следующей станции. Так что если Лиз сядет на поезд, он ее вычислит. Обязательно. Ведь хороший преступник – мертвый преступник.
Дэвид Сэмюэль Кригсон был искренне обрадован поступком монахини - кармелитки. Как хорошо, что она оказалась сведущей в лечении и при том бескорыстной. Иначе ранеными пришлось бы заняться ему, что привело бы к тому, что он остался бы на этой станции. Можно было, конечно, и промолчать, о том, что он врач, но Кригсон еще не забыл, что давал клятву Гиппократа. Сейчас же мужчина стоял у дверей привокзального ресторанчика, откуда только что вышел. Внутри он закусил, но не нашел никого подходящего, чтобы скоротать время до отбытия за партией в покер. Теперь же он рассматривал гуляющих по привокзальной площади пассажиров, с которыми ему предстоит делить вагон.
Больше всего на себя обращали внимание две эксцентричные компании. Одну из них составлял старомодно одетый сухопарый джентльмен с идеальной осанкой. Поколения благородных предков несомненно стояли за его спиной. Его сопровождала симпатичная девушка. Дочь, племянница? Кроме этого имелся человек, который так походил на телохранителя, что просто не мог быть кем-то другим.
Рядом беседовали мужчина с грубоватой внешностью в широкополой шляпе и коротышка в высоком цилиндре, за спиной которого неподвижно стояла изящная металлическая кукла, изображающая восточную танцовщицу с веерами.
Мужчиной в шляпе был не кто иной как Дуглас Макнамара журналист «Эпитафии» и широко известный в узких кругах ресторанный критик. Как корреспондент он просто не мог пройти мимо двигающейся по площадке кукле в рост человека и сейчас беседовал с ее хозяином.
- Сеньор Аруджинерри, мистер, так меня зовут. – на ломанном английском вещал коротышка, бурно жестикулируя. – Я есть директор кукольного театра…
Сеньор был низким, толстым и неряшливо одетым. Фрак не застегивался на его пузе, а такой цилиндр до этого Дуглас видел только на рисунках и фото, их давно не носили. В левой руке носатый итальянец держал огромную дымящуюся кубинскую сигару, с которой от резких движений разлетался пепел. В отличии от него металлическая кукла, с белой фарфоровой маской на лице, были изящна и грациозно. Металл блестел на солнце, китайский шелк развевал легкий ветер.
О чем думал упомянутый выше джентльмен было загадкой. Пока он не присоединился ни к одной из компаний на привокзальной площади.
В заведении, из которого выбрался Дэвид, за столиком сидел типичный «деловой человек» и сосредоточенно разбирал бумаги. Его котелок лежал на свободной половине столешницы, намекая, что его хозяин не жаждет сейчас общения.