Из бара их, слава Богу, выпустили, хоть и не без галдежа. Перестрелки с результатом в виде четырёх трупов случались в городе не каждую ночь. Жирный ведущий тыкал пальцем в Чека и орал, что это он всё начал. Собственно, в этом никто и не сомневался - все видели, как Чек взламывал дверь и кидал гранату. Мику, прижавшись к своему измученному защитнику, повторяла, что "этот урод" хотел над ней надругаться. Поскольку собравшаяся в баре толпа была возбуждена, пьяна и вообще состояла из не очень умных людей, то некоторые относили слова "этот урод" на счёт Чека. Из задних рядов начали раздаваться предложения линчевать "этого урода" немедленно, прямо, вон, на потолочной балке. К счастью, раньше, чем эти предложения набрали силу, в зал вытащили труп Крошки Цахеса, без комбинезона и трусов. Тут все поняли, что "урод" - это он, и "симпатии" толпы обратились на мертвеца. В него начали сначала плевать, потом пинать, топтать, потом кто-то притащил из соседнего дома верёвку - и труп несчастного Крокодильчика мигом оказался под потолком. Жирный ведущий, видимо, смекнул, что настроения меняются, и предпочёл смыться под шумок. Ловкач-бармен также смекнул, что распалённая публика сейчас захочет себя подогреть ещё больше, вернулся за прилавок и принялся активно торговать выпивкой. В зале началась подлинная вакханалия. Крошку Цахеса в городе хорошо знали и особой любви к нему не испытывали. Несколько молодчиков достали бластеры и принялись дырявить мертвеца со всех сторон. Потом некий юный забрак достал складной нож и отрезал трупу палец, "на память". Идея пришлась публике по вкусу - минуту спустя мертвец лишился вообще всех пальцев, половых органов и всего, что только отрезалось. Какой-то детина забрался на табурет и, пыхтя, вырезал Крошке Цахесу сердце, вызвав у окружающих буйный восторг. Несколько человек тут же решили, что это нужно как-то приготовить. Поскольку в баре никаких средств для готовки не было, они вместе с детиной упёрлись на улицу разводить там костёр. За ними устремился ещё десяток желающих поглазеть и помочь.
Чек, наблюдая за всем этим, чувствовал, что его вот-вот стошнит. Он не думал, что жители Мос-Айсли, даже пьяные и обкуренные, способны быть такими дикарями. Что ждало бы его самого, не подтверди Мику его невиновность? Убежала бы она, например, или Крокодильчик успел бы убить её... Это он висел бы сейчас под потолком, выпотрошенный, без пальцев и яиц!
Между тем Мику принимала изливавшееся на неё пьяное сочувствие нескольких поклонников. Её похлопывали по плечу, ей совали под нос бластеры и ножи и клялись выпустить кишки всякому, кто рискнёт хотя бы косо на неё посмотреть. Мику - бледная, вся дрожащая - всё же находила силы улыбаться этим людям и бормотать какие-то слова благодарности.
Когда в бар ввалился Эгриан, на него даже не обратили внимания.
- ...Я мешала ему, - сказала Мику. - Он крышевал два других бара и хотел, чтобы я выступала там. Думал, я сразу соглашусь - у меня денег не было ни гроша. А я его послала. Знала, что он из себя представляет. Нанималась в другие места... Он из-за этого терял посетителей. Ну и вот...
Они сидели в маленькой комнатке для пассажиров. Медицинский дроид зашивал Чеку прожжённую руку. Чек, которому вкололи обезболивающее, чувствовал себя умиротворённым и слегка под кайфом. Мику, уже приведшая себя в порядок (отмыть кровь Крокодильчика было нелегко), зябко ёжилась в кресле.
- Но как же ты оказалась в таком положении? - спросил Чек. - Без денег.. с какими-то бандюгами?
Мику горько усмехнулась.
- А я сама-то кто? Такая же... наёмница. Решила, дура, в люди выбиться. Мама давно умерла, отца на Терриконе в тюрьму посадили - он металлы незаконно под землёй искал. Мне 14 лет было - что делать? Устроилась в городе в театр. Умела уже немного петь, танцевать. Не в проститутки же идти! И главное, нравилось мне. А потом познакомилась с одним... Пошли, говорит, со мной в контрабандисты, там такие деньги можно сделать, всю жизнь, что ли, по сцене скакать, мир посмотришь, бла-бла-бла. Ну я дурочка, не знала ничего... Прилетели с ним на Татуин. А он, оказывается, Джаббе Хатту был должен кучу денег, и решил, сволочь, мной откупиться. Привёл меня в джаббин дворец, и меня сразу - в цепи. Но Джаббе я не понравилась. "Компаньона" моего пристрелили, а меня сначала избили, а потом подарили правой руке Джаббы - Бобе Фетту. Тому "игрушка" тоже надоела через пару месяцев, но в нём что-то человеческое ещё было. Он мне отдал свой старый, полуразваленный звездолёт, дал десяток монет и отпустил на все четыре стороны. Ну вот... стала контрабандисткой. Возила сюда с Террикона незаконно добытый уран и всякую другую фигню. Зарабатывала какие-то гроши. Почти всё на починку корабля уходило. А месяц назад он окончательно рассыпался. А кушать хочется. Вот, снова пою и танцую.