Утро следующего дня началось с приятных новостей. Когда Годзаэмон встретился с настоятелем монастыря, тот сходу сказал, что обдумал все, и готов помочь старшему сыну рода Моридзуки в деле восстановления справедливости. “Мы в любом случае не сможем остаться непричастными”, - уже тише произнес себе под нос настоятель. При этом его глаза устремились куда-то вдаль, будто он вспоминал ускользающий сон.
I
И Годзаэмон с Тибой остались в храме: горящий от негодования решительный старший сын с самого начала твердо взял бразды в свои руки. Расположенное на выселках через речку святилище постоянно посещали люди, чтобы зажечь благовония и помолиться. Смешаться с потоком было проще простого, кроме того, если заходил кто-то полезный для дела, монахи докладывали об этом Годзаэмону, и он мог устроить тайную встречу буквально не отрываясь от чашки чая. Намного менее рискованно, чем разгуливать по улицам или сельским дорожкам, где отмытого и причесанного наследника рода могли бы легко узнать. Храм превратился в отличную конспиративную усадьбу. Разве что массовые собрания самураев там проводить было неудобно. И Годзаэмон начал действовать индивидуально, назначать разговоры с ключевыми сторонниками один на один.
II
Тем временем Каору отправилась прямиком в замок и продолжила в нем сбор подаяния и проповеди, но на самом деле ее задачей было записать график движения патрулей. В первый день мико натолкнулась на начавшиеся пробы самураев. В песчаном саду замка на осеннем морозце прохлаждались легко одетые кандидаты в серых и бурых одеждах ронинов. Множество текущих сторонников Моридзуки в фамильных кимоно и группа неместных воинов в цветах Намахаги с самодовольным видом оккупировали веранду.
В их центре сидел Рикута и со скучающим видом наблюдал за спаррингами. Приземистый и крепкий лысый мужик вызывал то одного самурая, то другого, оглашал их происхождение, школу и заслуги, а потом командовал им начинать церемониальную дуэль на синаях. Медленные, помпезные, насыщенные азартом и амбициями поединки ронинов завораживали. Иногда исход решался за секунды, в других случаях пары долго перебегали с места на место, рычали друг на друга, пытаясь спровоцировать оппонента и прыгали взад-вперед. Беготня быстро наскучила Каору, и хотя большинство собравшихся откровенно наслаждались процессом, она видела, что Рикуте это тоже не интересно. Младший сын смотрел куда-то вдаль и иногда шептался с высушенным мужчиной лет пятидесяти с обезьяньим лицом и треугольной бородкой.
Каору запомнила лица окружения Рикуты, потом провела немало времени, выведывая кто из них есть кто.
III
На другой день пробы продолжились, и в замке говорили, что Моридзуки формируют новый элитный отряд. Каору не хотела больше тратить время на однообразные мужичьи ритуалы, но ее заинтересовало, когда один из стражников упомянул Ханбея, чемпиона вчерашнего дня, которого никто не мог победить. Пришлось глянуть еще раз. Зрелище оказалось стоящим: Ханбей выглядел как юнец лет двадцати пяти, стройный, атлетического телосложения, с тонкими немного китайскими глазами и необычно длинными волосами, которые самурай носил полураспущенными, а свой костюм камишимо - расхлябанным. Своих противников Ханбей кидал наземь и бил палкой без всякого уважения, очевидно, показывая необузданный характер. Лысый организатор морщился, вызывая Ханбея раз за разом на следующего противника, но тот лишь небрежно разделывался с одним оппонентом за другим к вящему удивлению толпы. К концу дня он остался непобежденным. На этом пробы были окончены - по крайней мере их занимательная часть. Рикута подозвал чемпиона и на месте принял в самураи Моридзуки, а также выделил щедрую стипендию в 30 кан. Ханбей принял почести с легкой отрешенной полуулыбкой, свойственной людям на пути саморазрушения.
IV
Тем временем Годзаэмон посещал дома первых нескольких старших самураев, на которых он точно мог положиться: Йошимитсу Итаки, Ногато Тенчи, Курода Ито… Все они были несколько старше и служили Моридзуки еще когда Годзи был ребенком. Дома самураев находились в хорошей части городка под защитой крепости, и Годзаэмону пришлось переодеться в предоставленное монахами крестьянское одеяние, а затем проявить хитрость и терпение, чтобы пробиться через слуг: те не хотели впускать с улицы непонятного человека.
Однако терпение и труд были вознаграждены сторицей. Ито разом узнал Годзаэмона и принял его в задней комнате без лишних вопросов. Рассказ старшего сына падал на благодатную почву, самурай его отца уже давно догадывался о происходящем в замке. И он был не одинок, многие понимали, что Рикута ведет рискованную игру, и это не младший сын дает приказы во время болезни отца, а Намахага покорил Ишикари без битвы. Сильное негодование злопыхало внутри домов, но у самураев не было знамени, под которым они могли бы открыто собраться против Рикуты. В конце концов, выступать против младшего сына без доказательств и оснований значило бы совершить предательство против рода Моридзуки. Те же, кто высказывали слишком много подозрений, были недавно разжалованы и понижены в должностях до рядовых солдат, а их стипендии сокращены. “Рикута сказал, что это — предупреждение”, - пояснил Ито. С появлением в городе Годзаэмона лоялисты могли собраться и объявить недоверие младшему сыну, потребовать объяснений и встречи с Генноске. Ито думал, что, возможно, удастся решить вопрос без боя, ни или по крайней мере, без сражения за замок. Годзаэмон пообещал подумать, но приказал вассалу заняться сбором людей. Конспиративная работа началась. По городу забегали слуги с приглашениями на сакэ, охоту, чай и другие поводы, чтобы втихаря сообщить им главную новость: “Вернулся Моридзуки Годзаэмон. сбор в день Земли, в час Крысы в доме Куроды Ито”.
Ишикари с замиранием сердца ждала конца недели.
V
Каору обошла весь замок столько раз, что выучила наизусть количество шагов от башни до башни. Дневных часовых на внешних стенах она уже знала в лицо, и запомнила привычки нескольких из них. Вечером она решилась в первый раз задержаться внутри после часа петуха, когда мико было бы уже неуместно оставаться в цитадели. Пространство внутри совсем опустело, и одинокая фигура девушки никак не вязалась с законными ее делами. Тем не менее, Каору решилась на риск.
Показались первые патрули, и Каору спряталась от них под стеной. Ей удалось подслушать часть разговора.
- Хорошо что сегодня на свежем воздухе.
- Да, прошлой ночью был просто кошмар. Я в этом каменном мешке чуть не ослеп.
- Как ты думаешь, почему они нас заставляют сторожить потайной ход?
- Не знаю, это странно, все равно через него никто не ходит.
- Чепуха какая-то.
- Наш господин боится мышей и пауков, наверное!
- Ха-ха. Только не подумай сказать это вслух в казарме.
Каору провела ночь в замке, а наутро ускользнула через главный вход. План ночных патрулей был у нее в кармане.
VI
Союзник в замке дался Годзаэмону случайно. Старший сын долго придумывал, как проникнуть в цитадель не привлекая внимания, как открыться надежному человеку. Такому чтобы и не выдал, и имел влияние внутри, возможность помочь предстоящей операции. Самураев на ключевых постах Рикута, скорее всего заменил, а няня или паж только наделали бы шума. Решение никак не плыло в руки, и Годзаэмон сломал голову в поисках ключа к замку Ишикари. Одним вечером он поделился проблемой с настоятелем. Тот крепко призадумался и снова взял ночь на размышление. На следующий день после завтрака настоятель отправил Годзаэмона на гору Эбоси.
Старший сын недоумевал, но последовал совету. Пришлось попотеть. На вершине холма Годзаэмона встретил стук топоров.
- Эй вы, пошевеливайтесь, иначе Ишикари замерзнет, и вам всем отрубят головы! - раздался разудалый клич.
Это был Юн, замковый торговец, ответственный за жаровни и снабжение замка углем. Годзаэмон выпивал с ним как-то раз от скуки, когда более подходящей компании не оказалось под рукой. Лет сорока, приземистый и веселый, с лицом которое могла полюбить только мать, торговец пританцовывал на месте и яростно увещевал лесорубов работать быстрее.
При виде Годзаэмона он окликнул:
- Ты работать пришел? Почему так поздно!
Но потом, узнав Моридзуки, Юн бросился наземь.
- Простите, господин, я не узнал вас в этой одежде.
Разобравшись, что к чему, Юн увел Годзаэмона подальше от посторонних ушей, и старший сын смог спокойно разъяснить снабженцу свою ситуацию.
Спускались с Эбоси порознь и каждый думал о своем. Но величественная панорама долины и замка Ишикари была у них общая.