<<Бой в деревне>>
Рио Кохеку
Кохеку вынырнул из-за дальнего угла черной тенью и заглянул вперед. Слева его укрывала стена, в доски которой ронин просто вжался, а справа проход между домами был пуст. Времени между ним и усатым командиром пролегала целая деревенская площадь: озеро пыли, шума, грязи, солдат и лошадей. В неровном свете шипящих факелов и в мельтешении тел было сложно разобрать детали. Командира Рио заприметил, тот отошел под навес и оттуда раздавал приказы хорошо поставленным, а затем посаженным голосом. Но чистой линии выстрела до него не было, старика в броне постоянно прикрывали спинами рослые головорезы.
Чернобронные всадники вроде бы слушали эти приказы, но на узкой площади им явно было неудобно. Они мельтешили туда-сюда, перестраивались, пытались разобраться что же им делать. Повинуясь приказу командира, группа из трех солдат с копьями поскакала навстречу Рензи и компании. Трое на троих: равная численность. Деревенские не отступили, растеряно топтались на месте, потрясали оружием. Похоже, глупцы решили принять бой.
Тем временем пятеро воинов посередине деревни достали луки и начали запускать стрелы одну за другой с большого расстояния куда-то в сторону холма. Они нервничали и не приближались: после наглядной демонстрации того, что ёкаи Кёйдзи могли сделать с живыми людьми, никто не хотел лезть на рожон.
Ронин пригнулся и крался дальше, перемещаясь к площади. Никто не заметил одинокого воина . Его одежда, казалось, сливалась с древесиной, и только глаза блестели в темноте. Чтобы заменить ронина, кто-нибудь должен был посветить факелом в место его укрытия. Послышался лязг оружия, завывания. Рио добрался до следующего угла и из-за него. Деревенские уже лежали на земле рядом со своими лошадями, судорожно подергивая конечностями. Вокруг двух пареньков в броне растекалась лужа крови. Оглушенный и сбитый с седла Рензи вжался в стену, закрывал лицо руками, кажется, он молил о сохранении своей никчемной жизни.
- Нет, пожалуйста! Пощадите! Не убивайте меня!
Солдат спешился с лошади и пошел навстречу ему с копьем наизготовку. Рио безразлично отвернулся. Приманка выполнила свою задачу и дала ему время приблизиться к цели. Теперь этот ресурс был исчерпан. Выпущенная в цель стрела ломается. Брошенный на соломенную крышу дома факел сгорает. Заготовленный рис кормит отряд ронинов, но при этом исчезает. Все вещи должны быть сломаны, а всё живое должно умереть. Кохеку в очередной раз воплощал в жизнь этот экзистенциальный принцип. Ронин часто думал о себе не как о безжалостном наемнике с холодным сердцем и пустым кошельком, а как о проводнике воли мироздания. Мироздание требовало финала, и он – Кохеку – подарит его людям и предметам. «Шинигами! Рио Кохеку Шинигами!». Внутренне ронин усмехнулся, довольный такой трактовкой. Разве мог он поменять это удовольствие на службу мальчишке? Вместо божественной сущности стать слугой, рабом человека! Никогда! Рио Кохеку оставался неизменным своим принципам.
- А Рензи все равно должен был умереть. Пусть он умрет от умелой руки и послужит делу при этом, - оправдал себя ронин.
До командира оставалось порядка сорока шагов. Рио приладил стрелу, но выстрела все еще не было. Слишком много солдат, слишком плотно они окружили своего любимого командующего. Кажется, они отмахивались от какой-то летающей опасности? Рио держал лук с единственной стрелой, ожидая удобного момента.
- Только покажись, светлячок!
Кёдзи Омомори
Изнутри багровая пелена в глазах вовсе не была пеленой. Просто в ночи все краски неживых предметов стали серыми и неинтересными: серые дома, седая трава, блеклая луна и звезды. А все одушевленное, наоборот, стало привлекательным и раздражающим. Люди, людишки! В них пульсировала жизнь, бился страх. Шаг за шагом чародей двигался к солдатам.
Ёкаи тоже двигались. Четверо бесшумно тянулись над землей, покачиваясь на слабом ветре, а пятый пропал в теле воина в черной броне. Внезапно тело прекратило брыкаться, застыло. А затем встало снова, прыгнуло на ноги плавным как волна движением. И пошло вслед за остальными. Солдаты практически в панике отодвигались от этого отряда смерти все дальше на площадь.
Люди, людишки! Как легко прекратить их страх, прервать жизнь, погрузить эту жужжащую деревню в серое спокойствие. Катана вибрировала в руках, шептала.
- Смотри, смотри как он его порезал! Вот это умение! Рука мастера! Какая красота! – восхищался Старший брат легкостью, с которой ёкаи разделались со смельчаками из вражеского стана.
Битва Кёдзи одновременно продолжалась на двух планах. Снаружи он вел злых духов против людей. Внутри он слушал взвинченный бред демона меча и пытался удержать свою ускользающую человечность.
- Ты силен! Сейчас они почувствуют всю мощь способностей настоящего оммедзи! Ха, ха-ха! Сокруши врагов! Уничтожь их! Ты должен уничтожить их, всех до единого. О Кёдзи Омоммори! О тебе сложат песни в этом мире и в сотне следующих, - увещевал дух.
- Тридцать врагов? Нет, уже двадцать восемь. Двадцать семь! Ты справишься с каждым, и выполнишь свою миссию. Ками будут гордиться тобой, а Хиджияма подчинится твоей власти. Я помогу тебе. Берегись, стрелы, - сыпались обещания и советы.
Кёдзи молчал. Потом эти россказни ему надоели. - Прости, старший брат! - выкрикнул он, вонзил меч в землю и неимоверным усилием разжал руку, прилипшую к рукояти.
Омомори подумал о своем. О рыжих, черных и белых кицуне. О бремени человеческой доли. О сомнениях, о выборе, о бесконечных часах волнения за молодых. О радости жизни.
Люди, людишки! Любил ли он Айюну? Любил ли он Рёусина, или просто придумал себе привязанности к этим незнакомым людям, чтобы наполнить смертное существование смыслом?
Сомнения! Являлись ли они эссенцией человеческой жизни и признаком того, что он жил как человек? Чтобы измениться, человеку достаточно было бы попасть в непростую ситуацию. Почувствовать прикосновение красавицы. Разойтись со смертью. Прожить еще десяток лет и приблизиться к старости. Как легко преображался их облик! Дерево, вода и земля текли в них, сплетаясь в новые комбинации. А Ками не сомневались, они просто были собой, были в своем элементе. Всегда.
Изменился ли Кёдзи? Прошел ли он свой путь? Стал ли он больше человеком или вернулся к своей природе кицуне? Решать надо было сейчас. Стрелы готовы были проткнуть кожу чародея. Он видел, как несколько воинов на площади накладывают стрелы на луки и готовятся стрелять. Командир пропал где-то за спинами бойцов и животных.
- Поставьте завесу тумана от стрел! - скомандовал он своему войску. - И продолжайте наступать! Вихрь, бей вожака! Взять его!
Духи вдруг потеряли форму, конечности и тела, растеклись в красноватое облако едкого дыма между домами. Пахло сгоревшей соломой, только вкус был чуть более терпким. Тело с ёкаем внутри сохранило своей облик и продолжило идти навстречу солдатам. Раздались изумленные возгласы, затем стало тише, как будто дым поглощал звуки. Кто-то закашлялся. В молчании бубнение Годзаэмона позади обрекло понятные формы мантры.
- KA-TA-SHI-HA-YA, E-KA-SE-NI-KU-RI-NI, TA-ME-RU-SA-KE,TE-E-HI, A-SHI-E-HI, WA-RE-SHI-KO-NI-KE-RI.
Раздались резкие музыкальные ноты спускаемых тетив. Свист вокруг. Глухие шлепки стрел о камни. Кёдзи сидел, держа разогнутую руку около рукоятки воткнутого в землю меча. Через дым площадь выглядела расплывчатым маревом факелов. Ливень стрел не прекращался. Кёдзи услышал неприятный лязг, с которым стрелы проникли через броню тела с ёкаем внутри.
Внезапно сильный удар в плечо опрокинул чародея навзничь. Боли особой не было, просто удар, толчок. Кёдзи повернул голову влево и увидел, без удивления, что из него торчит бамбуковое древко с аккуратно прилаженным оперением.
Его так и нашел перепуганный и осторожный Годзаэмон – удивленно рассматривающего стрелу чуть повыше сердца. Прежде, чем союзники успели обмолвиться парой слов, впереди раздались свежие крики.
Рио снова
Кохеку терпеливо ждал своего момента. Наконец, чародей и удача подыграли ронину. Выход из деревни на холм наполнился краснатым дымом. Все замолчали, и лучники, не смея бежать просто так, выпустили в тучу по пять залпов стрел. Кто-то закашлялся, потом снова стало тихо.
В тишине послышались шаги. И из дыма вышла фигура крепкого воина, натыканная стрелами в голову и тело. Фигура остановилась и схватила пучок стрел, а затем резко дернула прочь, ломая древки и отрывая себе половину лица. Получилась дьявольская полуухмылка обнаженными зубами черепа. Затем мертвец, лишь недавно бывший одним из чернобронников, их смелым товарищем, бросился вперед. Дым за ним понянулся следом, на лету обрастая руками и сизым оружием.
Солдаты закричали и бросились прочь, на минуту обнажая командира. Тот поднял руку с ружьем, призывая своих солдат к вниманию. Рио давно ждал этого момента. Вдох. Медленный выдох. Ронин отпустил стрелу, и смертоносный заряд, извиваясь, с удовлетворяющим слух свистом воткнулся в бок усатого старика.
Группа воинов обернулась и увидела Кохеку. Ронин даже и не думал скрывать ухмылку после успешной атаки. Раненный командир осел, хватаясь за воротники окружающих.
- Аааарх, - зарычал тот, падая на землю. – Слишком много колдовства. Отходим! Убейте их! Убейте всех, до кого можете дотянуться!!
На Рио побежали пятеро одержимых жаждой мести головорезов. Он спрятался за стену здания.
Годзаэмон
Скромный самурай позади не был основной целью лучников, и когда начался обстрел, ему удалось просто спрятаться за домом. Моридзуки осторожничал, и не напрасно. Одно дело — погибнуть защищая Айюну в неравном бою против тысячи врагов, другое дело – быть этими врагами расстрелянным с расстояния, как утка на озере. Такая смерть не имела поэтического смысла. Поэтому в нужный момент парень просто прилег сбоку дороги и начал твердить свою мантру.
Затем впереди раздались приказы, Кёдзи крикнул про туман, и туман явился. Не просто явился, а сразу бросился на врагов как табун хищных кабанов или толпа на площади Хиджиямы в день когда из Ямато привозят сладкие дыни. Последним что видел Моридзуки в этом мельтешении, была рука усатого офицера с ружьем. Затем хаос поглотил площадь, а из тумана понеслись новые смертоносные заряды. Шальные.
Когда ливень поутих, Годзаэмон встал, подошел поближе. В странном затишье на входе в деревню он увидел Кёдзи. Тот сидел на земле на коленях, недалеко от белого и неподвижного трупа убитого ёкаем воина. Правая рука колдуна застыла, не сжимаясь, вокруг меча Кохеку. Левая безвольно обвисла. Из плеча навылет торчала стрела с бамбуковым древком, а по одежде расползалось кровь. Силы оставляли чародея, применившего сегодня слишком много магии. Его взгляд больше не светился красным, потух, и теперь в нем блуждали искры потаенных мыслей. Омомори бродил по далеким тропам, и мог не вернуться.
Это был чужой и странный тип, но один из своих.
С площади послышались топот копыт, вопли со смешанным страхом и гневом, ужасный кашель и душераздирающие крики. Один из домов занялся огнем, ярко освещая туман изнутри. Ёкаи и их туман делали свою страшную работу, а чернобронные делали свою. Деревенька Минами пустела поминутно.