В горах Ёсино
Вместе с цветами вишен
Через вершину летит
Буря, как белое облако...
Издали не различить.
В хаосе недавних событий должно быть никто и не вспомнил как ронин велел наполнить себе купальню, расположенную в одной из пристроек постоялого двора, дрова в печи давно догорели, и вода, прежде обжигающе горячая, сохраняла лишь легкое, приятное тепло. Здесь царило умиротворение, порядок, единственный островок спокойствия посреди бушующего моря, куда люди приходили, чтобы смыть с себя всё - беды, несчастья, разочарования, утраты. Таким был подлинный храм мира, пока вздумавший смыть с себя кровь ронин не принес туда войну. Тихо и быстро, как змея перед броском, двигался он к своей цели, никто не следовал за ним - что же, вызовов ему сегодня было брошено достаточно, никто не заступился на крестьянскую девушку... Хех... Вот истинная сущность каждого, кто претендует на звание честного человека, защищать лишь тех, кого положено защищать. Крестьяне? Они умирают постоянно. Ронины? "Видишь злую собаку - убей, ведь иначе ее встретит ребенок". Самураи? Они и сами в состоянии за себя постоять. Так от кого же защищают воины, когда в конечном счете никто, ровным счетом никто не придет на помощь? Надежды нет, пустота разрастается, еще немного, и она начнет поглощать других, проникать в их тела, не оставляя ровным счетом ничего кроме себя самой... Заметив вдали силуэт девушки, Кохэку снова позволил себе кривую полуулыбку, немного обезобразившую его красивое, несмотря на щетину, лицо. Власть снова вернулась, его приказ был исполнен и воин всё же получил свой бой. И раз уж назвать это поединком не поднимется рука даже у самого ничтожного существа в мире, отчего бы не окрестить его охотой? А вот и добыча - белая лисичка, потерявшая черного лиса, прекрасная в своей хитрости, она быстра, умна и скрывает острые зубы, способные не только удивить, но и покалечить. Язык едва заметно облизнул сухие губы, девушка стояла одна, очевидно услышала его, так как настороженно смотрела прямо в глаза, готовая к чему-то...
- Ты храбрая девочка. Многие мужи позавидовали бы такому духу... Духу воина.
Ронин брезгливо отбросил в сторону кимоно и стальной веер, оставшись только в зеленой хакама и девственно белом дзюбане, кровь теперь была лишь на лице и немного на кистях рук, впрочем, за такими мелочами Кохэку, хищный взгляд которого был устремлен только на девочку, не обращал ровным счетом никакого внимания. Кажется, или в глазах стало куда больше красного, даже дыхание теперь немного напоминало шипение... Кисть поднялась к щеке нарочито медленно, так змеи обычно обвивают пойманного ими зверька своими кольцами, чтобы затем укусить, но ожидаемого удара так и не последовало, напротив, окровавленные пальцы ласково прошлись по щеке.
- И да сохранят их ками от твоего безрассудства.
Молниеносный бросок, неуловимый, с такой скоростью обычно обнажался, меньше чем за долю секунды, клинок, но сейчас целью была рука Кимико, так и застывшая на рукояти клинка, привычным, почти машинальным движением, Рио заломил ее до хруста, до сильной боли, заставляющей выронить последнее орудие освобождения, пригибающей к земле... Легкое движение ногой, и нож оказался в нескольких шагах, лишь тогда пальцы неохотно разжались, их заменила протянутая рука и лишь на губах играла демоническая улыбка...
- Тебе стоит раздеться.
Спокойный, почти бесстрастный голос, в нем не было ветрености дамских угодников, каменной основательности мужей, журчащей речивости придворных или пламенной страсти любовника, лишь повеление, будто речь шла о чем-то совершенно мелком... С тем же успехом Кохэку мог бы просто приказать принести ему сакэ.