... Кёдзи поднялся на вершину холма, откуда ему было хорошо видно, что происходит внизу.
- Путь свободен, моя госпожа; эти дурни все разбежались. Господин Рёусин входят в деревню, а наш проводник, кажется, спешит туда же. Лучше бы Вам дождаться меня, но можете этого и не делать, если Вы хотите поскорей очутиться рядом с господином. А мне придется задержаться. Не стоит оставлять здесь его одежду.
Соломенный принц бесформенной грудой лежал в мокрой траве, там, куда его уронил Кёдзи, пустившись в бегство. Освобождая размокшую травяную вязанку от кимоно с гербами дома Окура, Кёдзи не смог удержать слез. Словно он кого-то близкого хоронит. Как глупо. Но Кёдзи не мог удержаться от мысли, что он сейчас расстается с чем-то очень важным для него, что он когда-то потерял, а потом снова ненадолго нашел. Наверное, это был тот ребенок, чье детство закончилось на склоне этого холма.
- У нас все получилось, мой мальчик, - шептал он, неумело комкая яркий шелк и пряча его в сумку, - все вышло как мы хотели. Прощай; хотел бы я с тобой увидеться в следующей жизни; увидеть своими глазами, что тебе выпало не такое грустное детство, как в этот раз...
Кёдзи поднялся и пошел вниз по склону широким шагом и не оглядываясь. Кукла уже утратила всякое сходство с человеческим телом, она уже становилась землей, травой, водой, готовясь к следующему перерождению - уже в человеческой плоти, не иначе.
Кукла сыграла свою роль до конца, а Кёдзи - еще нет. Кёдзи радовался переменам в себе: жизнь возвращалась к нему. Не надо тешить себя глупыми надеждами: годы его жалкого существования не вернуть обратно и не стереть из жизни, которая уже наполовину прошла; или даже больше чем наполовину? Те годы, которые он прожил без своего искусства, как беспомощный калека, слепой, глухой и безрукий.. эти годы подошли к концу. Ёми откликается на зов оммедзи, и он снова властен над призрачной тканью иного мира. Дорого даются ему чудеса, не так, как раньше, когда он беззаботно и щедро сыпал ими направо и налево. Все имеет свою цену, и он готов ее платить, лишь бы дышать полной грудью, скользить по грани, брать полной мерой от обоих миров, пускай это продлится недолго.
В деревне представление уже шло своим чередом. Кохеку-сан уверенно входил в роль генерала и раздавал команды направо и налево. Кирито где-то замешкался; надо его расспросить, что произошло в деревне. Кёдзи не жалел, что гайдзинская трубка не выстрелила. Это к лучшему, иначе не получилось бы выманить врагов по очереди из деревни в поле. Принц... Кёдзи даже не нужно было слушать, о чем он говорит: он снова ощущал трепет незримого пламени, окутывавшего фигуру юноши - как там, на холме. Только теперь это была не радость боя и как-бы уже свершившейся победы, а могучая эманация власти. Крестьяне опускались на колени один за другим: какое отрадное зрелище. Мальчик прямо на глазах становился тем, кем ему надлежало быть. И даже лучше, что внимание его подданных не отвлекалось на внешние признаки власти: люди узнают своего правителя не по праздничной одежде.
Кёдзи от публичных выступлений воздержался. Пусть лучше он останется в тени. Возможно, так ему больше удастся разглядеть.
- Поздравляю Вас, Рёусин-сама, - поклонился он принцу. - Это Ваша первая победа, но не последняя. Э.. господин Кохеку, я восхищен Вашим боевым искусством. Я видел, как Вы сразили их; кажется, и вдвое больше врагов были бы Вам нипочем. И я хотел бы выразить Вам свою благодарность: если бы не Вы, мне бы ни за что не убежать. Прекрасно, что Вы взяли на себя заботу о нашем отдыхе, однако позвольте мне предложить Вам кое-что другое. Нам не стоит разбредаться по разным домам. Лучше держаться поближе друг к другу, ведь мы по-прежнему окружены врагами. Этот постоялый двор кажется удобным. Крестьянские дома, даже самые лучшие, вряд ли удобней. Возьмем несколько соседних комнат. Так нас будет нелегко застать врасплох. Да, и не кажется, ли Вам, что госпоже нужна служанка? Какая-нибудь девушка, посмышленей и почище... вот эта, например, - взор оммедзи, как и его указующий перст, остановился на своенравной Кимико. - Во время нашего бегства мы все терпели трудности, господин Кохеку, но теперь мы среди людей, и будет удобнее, если госпожу в ее покои сопроводит служанка.
Идея Рио сопровождать даму Кёдзи отчего-то смутно не понравилась. Приревновал он, что ли, прекрасную госпожу к храброму ронину? Может, и так... Интересно, насколько длинны шипы у этой нежной розы?
Вряд ли бойкая крестьяночка была обучена всему, что должна уметь служанка благородной дамы, но девушка выделялась из толпы окружающих ее людей, так же как и ее отец... Кёдзи невольно подумал: а он точно ее отец? А если да, то, может, он не крестьянин вовсе? Он держался с таким чувством собственного достоинства, настолько был лишен малейшего подобострастия, что Кёдзи не мог не подумать: о, этот мужчина - темная лошадка. Бьюсь об заклад, у него богатое прошлое. И он знает об этой деревне всё.
- О. Господин Моридзуки, - просиял Кёдзи, узрев старого друга детства молодого даймё. - Как я рад видеть Вас живым! В наше время приходится и этому радоваться, вот до чего мы дожили...
******
- Господин Сабуро, мое имя Кёдзи Омомори, я советник принца Рёусина и оммедзи на службе его покойного отца. Вы, как я вижу, пользуетесь уважением людей в этой деревне, и знаете здесь каждую кочку. Я хотел бы побеседовать с Вами, когда мой господин устроится на отдых. И еще я прошу Вас позволить Вашей дочери помочь даме: барышня благородного происхождения, ей неудобно быть одной, когда кругом одни мужчины.