Рио - ронин бы с насмешливой ухмылкой проводил бы крестьян взглядом, если не стрелой. Рио - самурай, вздохнул бы на мелкий сброд, запугивающий людей, а сами боящиеся смерти. Это не армия, лишь толпа, будь из четверо или тридцать, они все пали бы от его клинка. Но сейчас, меж жизнью и смертью, воин просто шел вперед, не уменьшая, но и не ускоряя шага и лишь подобрав отрубленные головы по пути. Будто одинокий путник, брел он под каплями дождя, не чувствуя холода, лишь какое-то странное, внутреннее тепло как от лучей теплого солнца, вот только вместо мешка с вещами у него были головы врагов, а посох замещал собственный меч, короткий же клинок самурая остался за поясом в качестве трофея.
"Из мрака вновь
На дорогу мрака вступаю
В блужданьях по миру."
Его боялись, от одного лишь его вида бежали и кажется так и должно было быть. Пусть каждый кто выступает против него, видит в нем неизбежную смерть, неспешно идущую вперед. Это правильно. Это означает, что всё что перед ним бренно, а все что за ним - нерушимо. И пусть для всего отряда он был просто наемником бьющимся за деньги, в собственных глазах бродяга, умеющий лишь мечом махать, сейчас был чем-то вроде великого судьи, того кто решает, достойны ли все жить или нет... Впереди была деревня. И затухающие крики впереди, возвещали суд. Кохэку напевал себе под нос какой-то мотив, слышанный в давние времена, когда как-то ронин сопровождал одного из своих нанимателей в Эдо. Или своего господина? Как много всего позади. И как мало впереди.