Копать яму – тяжелое для простого человека занятие, но Кернану оно не показалось утомительным. Ему бы даже пробежка отсюда до родной деревни (с учётом того, что он не знал, где его родная деревня) не показалась утомительной. Он копал яму для Мао, а это было ужасно. Закончив с этим, он вылез оттуда и бросил лопату на землю. Тело положили в свежую могилу, а Фир прочитал молитву. Варвар хотел броситься к другу, но сдержался, понимая, что сейчас не время.
— Прощай, Мао-друг, — сказал он, выбросив землю на тело.
Когда все закончили он закопал тело, оставив в земле бугорок, с как бы напоминанием о эльфе.
— Какой знак? Как на дороге? — с недоумением переспросил сын Конна.
Получив ответ на свой не самый адекватный вопрос, он напряг свою память, чтобы вспомнить разрушенные деревни, но его память, сравнимая с памятью золотой рыбки, не выдала ему ответ.
— Ничего не помню, — ответил он паладье и направился к таверне, чтобы спросить у Генрика что им делать дальше.
По пути он остыл после горячки боя и вспомнил об одной проблеме, которая мучила как его, так Анне – простуду. Всю недолгую дорогу он кашлял, причём сильно, а подойдя к таверне он понял, что не может дышать и, осмотревшись, чтобы найти каких-либо женщин, которых вроде не было, он смачно высморкался. После очищения носа, он зашёл в трактир и направился к паладину.
— Ты спишь? — спросил он, заглянув в щель, — Или нет?