Это была славная осень – мягкая, недождливая, и добычливая. Ньёрд в этот год оказался благостен и ленив. Шторма разыгрались поздно, и сезон набегов затянулся едва ли не до первых морозов.
Вот и зима за доброй осенью пришла такая же приятная и снисходительная к людям Островов. За коротким периодом холодных дождей и непролазной слякоти, ударил морозец. Земля схватилась, не расползаясь более под ногами и копытами лошадей. Затем северный ветер принес уже не сплошную серую хмарь, а тяжелые тучи, покрывшие жухлую траву пеленой пухового, белейшего снега. Наконец, аккурат за два дня до Йоля, тучи ушли на полдень, и на свежевыпавшем снежном покрове заиграли веселые солнечные искры. Сделалось свежо и празднично.
Это ли не лучшее время, чтобы отправиться в гости?
Дорога, что шла из большого города Старбю, где стоял двор и дом конунга Хогаланда, в Вастраштад, и дальше вдоль побережья, была древней. Оставшейся еще от Ушедших.
Её покрытие из затвердевшей черной смолы, которое имело обыкновение становиться вязким и топким в дни самой сильной жары, хоть и растрескалось под напором пробивающейся снизу растительности, но, в целом, оставалось еще достаточно ровным и удобным, чтобы служить и людям. По этому тракту двигались в обе стороны повозки, всадники и пешие - особенно густо зимой, когда прекращалась навигация.
За минувшие годы путники расчистили дорожное полотно: сдвинули к обочинам остовы древних моторных повозок, давным-давно ободранных до скелета охочими до железа добытчиками; сбросили в кюветы обломки столбов из искусственного камня, некоторые из которых до сих пор хоть и покосились, но стояли по обочинам памятниками сгинувшей эпохи; вырубили или стоптали проклюнувшиеся кустики и деревца.
Тут и там вдоль старинного пути, петляющего между лесистыми сопками, попадались руины, напоминавшие рот деда с редкими, обломанными и подгнившими зубами. Низкие пеньки обгоревших, порушенных зданий перемежались холмами битого камня, уже нарастивших, как мясо на кости, слой почвы, и поросших кустарником и травой. Кое-где в этих заброшенных поселениях можно было наткнуться на ферму или фольварк; другие же так и затягивались бурьяном, давным-давно ископанные вдоль и поперек в поисках ценных диковинок, забытые и молчаливые.
В это утро по тракту на запад двигалась удалая кавалькада из пяти всадников. В морозном воздухе далеко разносился цокот копыт по подернутому снегом дорожному полотну, звучные голоса и зычный смех. Гордые мужи никого не опасались и ни от кого не таились. Во всяком случае, четверо из них, потому как пятый был всего лишь бесправным трэлем, а потому и вовсе едва ли был достоин упоминания. Да и кого бояться в этих местах хирдманам самого Хельги Двенадцать Пуль – ближайшего друга и соратника конунга Орма Стурмсона?
Путники пребывали в приподнятом настроении неспроста. Ведь они держали путь не куда-нибудь, а в местечко Ильстедхем, принадлежавшее бонду Бьярни Кнутсену. Который, к слову сказать, славился по всему побережью не только богатством, но и гостеприимством, равно как и его дочка Ингрид слыла не только первой красавицей в округе, но и главной мастерицей по части пивоварения.
Рассчитывать на радушный приём в этом доме викинги могли по одной простой причине - ведь их пригласил в гости отпраздновать Йоль сам Четырёхтактный Бьорн Кнутсен! Ни много, ни мало, старший брат досточтимого Бьярни, который, между прочим, при всех достоинствах своего молодшего родича, был уважаем на Хогаланде во много и много раз больше - как один из лучших кормчих не только на острове, но и на всем архипелаге.
Бьорн, тяжко гарцующий впереди всей колонны, беспрестанно хохотал и балагурил, то и дело прикладываясь к фляге со свартваном*.
Был он грузен, но силен. Сед, но ни в коем случае не немощен. Испещренное шрамами лицо говорило о долгом боевом пути этого человека, а полный комплект зубов во рту – о его ловкости в ближнем бою. Бьорн был стар по меркам ясеней пуль. Волосы на его макушке опали, как осенние листья, оставив вокруг черепа венец седой поросли, зато его не менее седые усы были густы, и длинны до такой степени, что кормчий заплетал их в косы, которые - шутка ли? - затыкал за пояс без всякого стеснения своей подвижности.
Он был великим мужем, и едва ли кто-то захотел бы оспаривать это звание.
А как нарядился Четырехтактный для поездки в гости? Короткие, мощные ноги воина были облачены в древние, но прекрасно сохранившиеся штаны работы Ушедших – свободные, широкие, роскошного малинового цвета; с тремя широкими белоснежными лампасами по бокам; из легкой шуршащей ткани. Малиновые шаровары были заправлены в шикарные ботинки с высоким голенищем, так же древней работы. Всем известно - те, кто населял Мидгард до людей, были великанами. Но Бьорн не уступал им размером стопы!
Тело Бьорна укрывала дорогая броня, из под которой топорщилась рубаха на застежке-«молнии» той же ткани, что и порты, но уже ярко-желтого цвета. После всего этого говорить о браслетах, серьгах и гривнах было бы просто смешно.
Ну а люди, что держали путь вместе с Бьорном, были его товарищами по оружию и друзьями. Молодыми хирдманами, которых бывалый кормчий пригласил с собой – отдохнуть, попраздновать, расслабиться. А так же трэль самого Бьорна, искусный в лЕкарстве, которого кормчий прихватил в дорогу на случай потребности облегчения страданий переевших и перепивших по случаю праздника. О котором, как уже говорилось, едва ли стоит упоминать….