Лежит Джордж. В сознании, хоть? От мысли этой отвлекает ржание. Провожаю взглядом пыльный след. И начинаю смеяться. Сгибаюсь приятной судорогой, упираю ладони в колени. Трясусь. Как в истерике. Мне весело. И хорошо.
Отсмеявшись, перевожу дух. И вновь на графа смотрю. Он мне больше не нужен. Подхожу. Усаживаюсь на корточки:
- Ты молодец, Джордж, - улыбаюсь. - Нет, серьёзно. Удивил. Думал, продашь Аннабель за себя. Или, в лучшем случае, сдохнешь. А ты - самый верный вариант выбрал. Молодец. Теперь - мужик. Уважаю, - ухмыляюсь. И вздыхаю:
- Я ведь тебя уже отпускать хотел. Вместе с Аннабель. Но, как видишь, - на следы от кареты рукой указываю, - она резвее меня оказалась. Сама сбежала. Не могу её в этом винить. И ты, - поднимаюсь, - уж не обессудь, - плечами пожимаю. И резким ударом пинаю Джорджа по лицу. Не убиваю. И не калечу. Вырубаю. Часа на два. Там уж супруга его помощь приведёт. Или сам очнётся, от дождя. Не пропадёт.
Отхожу от тела. Приближается буря. На деревню смотрю. И карете вслед. Ухмыляюсь опять и сплёвываю едкую слюну на землю. Вот сука. Клеймор хоть бы оставила. Не злюсь. Наоборот: радуюсь? восхищаюсь? веселюсь? Что-то вроде. Не в оружии суть. А в том, кто им дерётся. Приближается буря. На деревню смотрю. Время заняться делами. Прислушиваюсь к чутью. Не сопротивляюсь ему.