Диана. Королевское имя погибшей принцессы, оно подходило ей так же, как и шоколадный аромат ее сигарет. Идеально вставший на свое место кусочек мозаики, пусть маленький, но все же составляющий туманную пока общую картину.
Яркий центр Саммерфила проносился мимо, уступая место темному пригороду, оставляя позади трагедию в кафе, погибшего напарника и вообще всю прошлую жизнь Джона Сабика. Я чувствовал, как разворачивается мой образ, сбрасывая непримечательную оберточную бумагу рутины. Как хорошо, что я все же решил не бросать тебя, Джон!
Диана оценила мой жест, и промелькнувшая искра в ее глазах вместе с тенью улыбки в уголке рта говорит мне об этом лучше всяких слов. Но последующие ее слова вызывают в разуме Джона только новый ураган вопросов, и мне стоит некоторого усилия, чтобы заставить этот шум замолчать. Логика Джона требует объяснений, и я могу его понять... но сейчас это только отвлекает. Большинство вопросов, которыми он себя терзает, не нуждается в ответе, поскольку ответы не имеют смысла. А испортить сцену ненужными репликами я не могу ему позволить.
Заглушая Джона, я вспоминаю произведения романтической эпохи, в которых благородные рыцари повсеместно спасали прекрасных дев от злых драконов. Аналогия с нынешней ситуацией настолько очевидна, что горькая усмешка кривит и мои губы. Меняются эпохи, проходят тысячелетия, человек изобретает телефон и летит на Луну, а сюжеты страстей, бушующих вокруг его жизни, остаются неизменными, равно как и сам человек.
Диана продолжает говорить. Безопасное место, видение, подозрение самой себя в абсурдности сказанного. Я спокойно продолжаю смотреть на дорогу, тяну паузу, наблюдая за мерным движением дворников по стеклу, чтобы придать больше веса следующим словам.
— Я видел, как на моих глазах один человек менее чем за минуту убил одиннадцать других, а затем с пробитой навылет головой вновь встал, чтобы завершить начатое.
Я пользуюсь присущим Джону хладнокровием как хорошо сидящим костюмом, модулируя голос, и в конце фразы возвращаю Диане ее взгляд. Я знаю, что мои — Джона? — карие глаза не столь необыкновенны, не так эффектны, но все же холодное неодобрение, требование рациональности, требование доверия наконец, получится передать и ими.
Все же сейчас, сидя напротив нее, мне приходится признать, прячась под маской Джона, что изумруд в ее глазах вновь будит задремавшего было змея у меня внутри. Это не те яркие сокровища, что пылали сапфировым огнем в глазницах убийцы, но в них тоже есть схожая искра, заставляющая зверя лениво царапнуть душу алчным когтем.
— Вряд ли сказанное тобой может быть более абсурдным, чем то, что я уже видел. Я повторю: как я могу тебе помочь?