Драма разыгрывается вокруг. Нет, не драма. Трагедия. Десяток жизней, которые забрал одинокий синеглазый стрелок, оставляют рваные зияющие дыры потери и шока в жизнях тех, кто избежал пули.
Дюжина трупов. Считаю машинально. Ровно дюжина, но их было бы больше, если бы не Джон Сабик. Если бы не его — моя — меткость и скорость реакции. Одиннадцать выживших. И их было бы гораздо больше, начни я стрелять сразу, а не следуя инструкции. Но имеет ли это значение?
Револьвер в моей руке смотрит в пол, я иду к телу жертвы моей меткости, и нарастающий хаос вокруг не слишком меня беспокоит. Но вот я уже рядом с телом, вглядываюсь в бездонные сапфиры — и меня постигает чувство глубокого разочарования.
Обман. Подделка. Фальшивка. Я искал драгоценность, подарок, трофей — а нашел лишь это! Ложный блеск пирита в куске отколотой руды разочаровывает усталого старателя меньше, чем эти обычные глаза сейчас огорчили меня. Они по-прежнему блестят синевой, но это лишь мутация, или контактные линзы, или даже новомодная татуировка глазного яблока — неважно.
Они не имеют ценности для меня.
А значит, роль Джона Сабика придется играть дальше. Сцена еще не закончена, и хорошо, что я не успел слишком выйти из образа.
Мой взгляд отпускает глаза мертвеца, переключаясь на другие детали. Капли крови на кафельном полу, кусочки разлетевшегося черепа, прилипшие к столешнице, ошметки мозгового вещества на искусственной обивке дивана — у кафе теперь новый дизайн. Подошел бы для прошедшего Хэллоуина, но сейчас, пожалуй, несколько отпугнет постоянных клиентов. А их ведь и так выжило не слишком много.
Кстати, о выживших.
Офицера окликает девушка. Светловолосая, с мелодичным голосом, с приятным взгляду лицом и фигурой, с редким изумрудно-зеленым цветом глаз. Алчность трофея змеем шевелится внутри, чтобы тут же разочарованно отступить — это тоже просто глаза.
Быстро перебираю эмоции, которые были бы присущи ситуации, приемлемы для Джона. Разочарование, которое снедает меня на самом деле, не очень подходит. Может быть, гнев? Праведный, карающий, сулящий возмездие? Нет. Страх? Тем более. Торжество? Нет, не то, не то! Кто же ты, Джон Сабик, патрульный, холост?! Я задавал себе этот вопрос перед стрельбой, и сейчас часть ответа, включающая в себя слово "хладнокровный", вдруг кажется мне верной.
Да. Хладнокровный. Уверенный в себе. Знающий, что делает. Вот оно.
— Он уже никуда не идет, — спокойно указываю дулом револьвера на тело, но не спешу убирать оружие. Он мог быть не один. А в памяти Джона, в которой я роюсь на правах хозяина, находятся фильмы о зомби-апокалипсисе, которые заставляют меня отправить оружие убийцы пинком под ближайший стол. — Зачем он хотел вас убить?
Этот вопрос должны будут задавать детективы, но никто не мешает мне получить ответ раньше них. Не дожидаясь ответа, я отвожу взгляд от девушки, осматривая кафе и подступы к нему. Убийца действительно мог быть не один... но с какой стати я вообще верю зеленоглазой даме?
А с какой стати мне ей не верить?
— Пройдемте в машину, — я протягиваю ей свободную от оружия руку, чтобы помочь встать. — Там бронированные двери.
Это должно вселить в нее мимолетное ощущение безопасности, хотя она и так не выглядит слишком напуганной. Но еще в машине осталась моя рация, а раз уж я вновь Джон Сабик, патрульный, холост — нужно доложить о ситуации.