Моряк бешено расхохотался, он смеялся долго, покуда не захлебнулся собственным смехом.
- Смотрите на меня! Посмотрите на меня! Узрите вы калеку, ибо грешное тело мое не выдержало касания божественной мощи! Ибо не перед пророком Моисеем, а перед Пенниманом расступились воды и прошел я между ними! И было поле каменистое, место древней сечи, где вороны шептались о прошлом пиршестве, позабытом людьми. Поганый папистский священник в перерыве между содомитскими утехами искал что-то, верно, древние идолища. Но сила господня была со мной и погнал я его и хотел во славу божию полить его грязную кровь. И, увидав мое рвение, пролился свет с небес, и предстал предо мной ангел, и пал я ниц пред крылами его. Старый же мерзкий богохульник в тот час бежал, спасая свою жизнь. И бродил я по пустошам этого острова, как народ иудейский по пустыне, и виделась мне всюду реки кровавые, текущие к морю. Но грешное мое тело стало кровоточить, то грехи мои выходили из меня. И так, доживаю я дни свои в нечестивом папистском храме среди юродивых и прокаженных, но реку вам: я стою на пороге Царства Божьего! Из всех людей я лишь видел под сводами, где рождается кровавый поток, фигуру, полную мощи! Я умираю во тьме, но уже переступил порог, за которым лишь свет!
Казалось, несколько пациентов палаты начинают раскачиваться в такт словам моряка будто загипнотизированные его камланием. Когда моряк говорил о фигуре и кровавой воде в глубине комнаты раздалось какое-то мычание, и еще кто-то несколько раз кивнул. Будто этот образ встал перед ними... или же не был им незнаком.
Резко дернулась лампа, заскрипела дверь, будто на нее навалились всем весом. Обернувшись, двое магов увидели что женщина стоит, вцепившись в дверь, чтобы не упасть, ее остановившийся взгляд смотрит в одну точку, а губы слабо шевелятся...