- Увы, молодой человек, - Яков глубоко вздохнул –для меня это совсем не смешная история. В любом случае, старый Яаков бен Гур в проигрыше. Однако я привык нести самые малые потери, даже когда проиграл. Мой путь к богатству был не простым. Много лет мы боролись с персидским царем, и я многое из заработанного, отдавал нашим солдатам, чтобы мы наконец получили свободу. За это время я научился поражениям и научился терять как можно меньше, если уж суждено потерять.
На этом Яков остановился, чтобы перевести дух сделал два шага вперед, тайно приказав Йосефу и остальным оставаться на месте.
- Милый Агазон, все самые страшные дела в мире делаются с серьезным выражением лица, а вот с дурацкой улыбкой злодеев я помню не так уж и много. – Яков весело подмигнул актеру, но хватившись продолжил серьезно - кроме того, вложить деньги в болтуна – потерять их, а в получившего науку – куда лучше. Что же касается того, где подвиг совершить… отвечу я позже, минуту спустя, как только постараюсь развеять подозрения этого воина.
Яков повернулся и Иолаю. Его глубоко посаженные глаза, были цепкими и внимательными скаутами, что смотрят на позиции противника. Яков, опытный и умный, он знал цену крепким воинам, и видимо встречался с ними далеко не за праздничным столом. Печаль, немного настороженности и беспокойства, что в шаге от страха, решительность и глубокое понимание – вот что крылось в глазах торговца.
- Друг мой, зря ты сомневаешься в том, что я сказал – это правда. Как правда и то, что я не зря стоял тут. Ты не глуп и обладаешь острым взглядом. Достоин знать ответ, достоин… Я и брат мой Йосеф пришли… сжечь дом, ибо в злобе и гневе, я не верил, что Коломий успеет к тридцати дням. Брат Йосеф поддержал меня.
- И не зря – упрямо выкрикнул Йосеф – Коломий ничего не сделает, он не способен. А эти… - долгая пауза и, явно непросто давшиеся слова – уважаемые эллины не станут помогать тронутому слюнтяю.
На этот раз Яков не поправлял брата, а только лишь продолжил. Он прикрыл глаза рукой, как символ стыда.
- Буря разрослась у меня в груди, и огонь пылал в моем сердце, гнев – не против других,
а против самого себя, о том, что не уберег сестру, и ушла она внимать многим богам вместо нашего Единого. На себя негодовал, и на те мечты, на крепкую семью в отечестве, за которое воевали мы с псами-персами. А после воспылал я гневом на Коломия, который принес мне эту печаль, и сжечь его дом захотел. Но драгоценный сын мой, любимые жены и сестра пришли ко мне в час безумия и успокоили мой гнев правильными словами. Я собирался уходить! Клянусь праотцами нашими!
Все это время Коломий стоял, разинув рот и испуганным взглядом пожирал Якова, будто старался понять его, чтобы перестать бояться. Несколько кузнечиков прыгали у него по одежде и один из них заполз к нему под одежды, вскрикнул Коломий громко и таким высоким голосом, что казалось, что он вдруг решил спеть Гимн, что поятся молодыми девами. Момент был испорчен, и все посмотрели на Коломия.
- Не обижайтесь на Йосефа, - вдруг сказала Хава - он держит оружие в руках с девяти лет и не знает другого ремесла – это его потеря. Он хочет справедливости, не меньше вас, но думает быстро и сердцем своим.
Йосеф недовольно крякнул, и посмотрел на жену брата сердитым взглядом. Тут же раздался голос Якова.
-Я много думал где и как может заработать славу мой партнер по договору. Сказать по правде… это сложно оказалось. На побережье острова есть пиратская гавань, но им я зла не желаю и дружны они с правителем острова – занятие не лучшее с ними сражаться. Знаю, что в Анатолии – он махнул рукой на Юг – несколько банд персов и филистимлян орудуют. Было бы славно их одолеть. Говорят, в шестидесяти стадиях отсюда люди превращаются в камень и это козни демона или злого духа – это может оказаться слишком опасным, но зато – это на той же дороге, где встречаются разбойники. Стоит только переправится с острова, и вы будите рядом. В городе Микале атлеты готовятся к Большим Олимпийским Играм и в честь Афины собирают игры городские. Но я не знаю, ка кон может победить без подготовки… - Яков вздохнул… - ну и совсем уж миф… говорят змей Атэ спустился с Олимпа и пожирает людей около Апасы, но в это я уж совсем не верю. Не знаю есть ли от всего этого толк… В сердцах принимать решение не выгодно и для кошелька, и для шхины… Но не отступлюсь я от своего! Сначала – подвиг, потом - женитьба!
Его голос стих, и только вернувшаяся пчела снова зажужжала, описывая круги подле путешественников. Хава, старшая из девушек подошла и обняла Якова за плечи.