Еще минуту назад миролюбивая девушка обрела неожиданно весьма угрожающий вид, насколько это вообще было позволено ее внешностью. Ни дать ни взять та самая кошка, набитая еще при жизни за скромную плату в несколько сотен рублей. Полуподвальное помещение салона. Мастер, уверяющий, что этот рисунок - нечто родное, цыганское. И кошка... То ли мокрая, то ли злая, то ли злая оттого, что мокрая. Круто, в общем!
- Вот так и бывает, когда каждый, блядь, действует, как хочет, - видя, что нерасторопный собрат не торопится передать ей ритуальные предметы, и воспользовавшись полной свободой рук, девушка указала на пролитое на пол витэ так, чтобы все могли ее видеть, уделив сказанному должное внимание. - Проливается наша кровь!
Отступив на шаг, Зара продолжила более спокойным тоном, бросив короткий, но едкий взгляд на Хубура:
- В этом ритуале используется не только чаша, но и ритуальное оружие. Индивидуальность - хорошо. Но хорошо к месту. Так что будьте добры не выебываца, и делать так, как делают это все остальные, пожалуйста, - остыв немного, священник добавила. - Мы начнем снова, и будем начинать снова, пока кровь в наших жилах не иссякнет, если кто-то окажется не в состоянии выполнить ритуал, как положено.
Завершая выступление, успешное по ее мнению, Колтышева перевела взор на дуктуса. Она не сказала того вслух, но предводитель, пожалуй, должен был сам сделать из поступка Хубура определенный вывод:
Малкавиан склонен действовать "индивидуально".