Разговор с кошкой вышел долгим и малоплодотворным. Камбала шипела, стоило вытянуть руку в её сторону, таращила здоровенные глазищи, выгибала спину. Но и совсем напрасным терпение не было — кошка устала от конфронтации и последний раз мявкнув юркнула под дальний секретер. Перестала считать Машу врагом номер один, подавая голос только когда девочка шумела рядом с оным секретером.
А пошуметь пришлось. Перетянутые шпагатом стопки книг оказались ужасно тяжелы, а сами книги — завёрнуты в газеты так, что надписи на обложках и не прочитать. Приходилось распаковывать, развязывать... Горький, Толстой, Салтыков-Щедрин, Сенкевич, Гашек, Чапек... У пра, если она это запакоывала, явно было много терпения и свободного времени — газеты все одного и того же марта 1988ого года, и книги, даром что завёрнутые, лежат в связках строго по порядку.
Попался и приковал внимание, неожиданно, Херриот, так что духовной пищей девочка обеспечена надолго. Приковал так, что только мысли о пище материальной и отвлекли. Можно вспомнить про пакет с курабье и парой конфет, можно Спуститься вниз и обнаружить, что бабушки нет. Можно подняться обратно и обратить внимание, что солнце уже совсем ушло из комнаты и читать в ней более неуютно — выключатель исправно щёлкает туда сюда, а вот лампочка на потолке не горит совсем.
Кстати, вязкий полуденный зной отступил, по небу бегут облака, лёгкий ветерок прияно обдувает. Можно пойти поискать пра на улице. Хотя не видать, в какое окно не смотри. Вообще никого не видать, ни на участке ни на соседних ни на дороге.