Дамарская стена производила внушительное впечатление, в особенности на юного, еще не успевшего заматереть путешественника. Которым, собственно, и был Кенсер, всего первый год как покинувший родной монастырь. Когда он шел вдоль нее, ведя в поводу своего мула, он в благоговении смотрел на стены в пять человеческих ростов и дозорные башни, вздымавшиеся и того выше. Казалось невероятным, что человеческие руки могли построить нечто подобное - и в этом была доля истины - ведь Стену строили дварфы.
Однако, рано или поздно, приедается даже самое красивое зрелище. И потому деревушка, кормившая гарнизон, тоже была встречена с радостью. После долгого пешего перехода больше всего хотелось промочить горло, навернуть чего-нибудь горячего и острого... а там можно и поинтересоваться, нет ли работы для одного безбашенного авантюриста. Именно там он и встретил Франческу. "Принцесса варваров", как он сходу окрестил ее для себя из-за обилия недешевых мехов и явно не изнеженный вид, сразу привлекла его внимание. Надо сказать, к красивым девушкам Кенсер всегда был не по-монашески неравнодушен. И его отнюдь не смутил тот факт, что красотка не пользуется излишним мужским вниманием.
Познакомились они достаточно просто. Подогретый брагой, Кенсер принялся заливать в доверчиво раскрытые уши местных завсегдатаев, какой-он-весь-из-себя крутой, что даже огра ухитрился голыми руками задушить. Пьяная похвальба - она такая. В какой-то момент заинтересованная девица подошла к нему, и, после короткого обмена дружескими подколками, предложила армреслинг. Даже будучи нетрезвым, природной остроты ума Кенсер не терял. И оценив не сильно массивные, но даже с виду крепкие мускулы, понял, что ничего-таки ему не светит. Потому решил вести ситуацию дальше - не просто согласился на предложение, но даже снабдил его парой колких острот про нежные женские руки. Выведенная из душевного равновесия Франческа миндальничать не стала - вместо борьбы просто подхватила опешившего монаха и забросила на плечо, словно мешок с песком.
И быть бы Кенсеру позорно вышвырнутым в окошко, кабы не намертво вбитая в разум система "точечного" рукопашного боя, которую, в той или иной вариации, практиковали все монахи. Оказавшись лицом к спине варварки, он немедленно нашел выход - вбил большой палец руки ей под лопатку, заставляя судорожно вздрогнуть всеми мышцами и осесть на пол. Ровно на столько времени, сколько потребовалось Кенсеру, чтобы успеть сгруппироваться и вырваться из захвата.
Что было дальше - он помнил плохо. Кабацкие драки редко отличаются запоминающейся постановкой. В память врезалось разве что последние минуты - когда, сидя посреди учиненного разгрома на двух уцелевших стульях, они с Франческой заливисто хохотали, вспоминая рожу трактирщика, когда на него рушилась полка с напитками. Как, обнявшись за плечи и придерживая друг-друга, нетрезвой походкой топали наверх, ухитряясь по дороге жарко спорить, в чьей комнате продолжить общение. Ну и самое приятное - когда, проснувшись утром на низком топчане, увидел рядом улыбавшуюся во сне русоволосую девушку.
С тех пор прошло два дня. "Красный Нос" Кроули, очнувшийся после памятного вечера в кадушке с солеными огурцами, вполне удовлетворился рассказом о том, как парочка героев спина к спине "героически" обороняла его трактир от налетевших хулиганов. Ну, или не поверил, но тщательно скрыл - было что-то такое в заливавшемся соловьем Кенсере и загадочной улыбке необычно молчаливой Франчески, что напрочь выметало из головы все контр-аргументы. Опять же, Кенсер от всей широкой души предложил помочь ему с восстановлением после разгрома. Так что знакомство у них завязалось приличное.
Сейчас же "герои" восседали за лучшим из столов, неспешно кромсая сытный завтрак и ожидая, когда в таверну нагрянет вчерашний знакомый, представившийся разведчиком. Пропустив для знакомства солидный штоф браги, он предложил им составить ему компанию в разведке одного горного перевала. При удаче там можно было найти пару-тройку гоблинских голов, за которых здесь платили достаточно прилично.