Порой она улавливала странные проблески. Мимолетные видения, скользящие по периферии. На самых уголках зрения. За припыленной уже поверхностью зеркала. В отблесках луж или отполированных боках кастрюль в пекарне бабушки. А может и в сузившихся прищуренных зрачках старого ленивого кота, настоящее имя которого одна только бабуля и помнила, а сама Лета уже давно называла его Жульеном. Она замечала в этих отражениях маленькую девочку со взъерошенными и лохматыми золотыми косичками. С огромными ярко-синими глазами и широкой улыбкой от уха до уха. В ситцевом цветастом платьице. С непоколебимой верой в сердце, что мир наполнен волшебством и чудесами.
Время прошло.
Отгремело многочисленными бурями, отлилось солеными слезами. Безжалостно утекло.
И стоило лишь вглядеться, чтобы понять – нет, показалось. Нет больше той девочки. На ее место пришла взрослая девушка. Волосы выцвели, став почти белыми и лишь изредка поблескивая былым благородным золотом. Аккуратно уложенные, прямые, тщательно вытянутые феном и расческами, чтобы каждая прядка лежала на своем месте. Поблекли глаза, из ярко-синих превратившись в светло-голубые. Задорные платья сменились элегантной одеждой, служащей камуфляжем. Чтобы не выделяться из толп таких же, как она. А сердце... сердце теперь бьется слишком ровно, растратив веру в чудеса. Заменив ее холодом и отрочеством. Замкнутостью в тесном взрослом мире, где не бывает сказок. Где в брызгах луж под колесами машин остаются наши детские улыбки. Где небо стало ниже, а дома меньше. Где засыпая, ты больше не мечтаешь о волшебстве, а думаешь о том, как сдать следующий экзамен, пройти интернатуру, чтобы получить лицензию врача когда-нибудь и пойти на ненавистную работу. И только старая скрипка в углу поблескивает каштановым боком с укором. Натыкаются порой в ящичках пальцы на выцветшие ноты. И голос срывается, ломается, в жадной надежде взмыть ввысь, вырваться из этого узкого плена рамок и обязанностей.
Она не заметила ту тонкую грань, перешагнув которую назад уже вернуться не получается. Грань, где за чертой остается вся та непредвзятая легкость бытия, сохраняемая с детства. А по другую сторону – бремя ответственности и важность решений. Пыль на корешках книг, которые нет времени открыть.
И все же, здесь, в маленькой, но такой уютной комнатке, где на подоконниках пестрят цветы, задорно прячась за бежево-золотистыми занавесками, где на стенах висят картины, а на маленьком столике с ажурной салфеткой стоит блюдце с честно сворованной булочкой, - здесь все еще царит та волшебная атмосфера сказок, которую когда-то подарила ей бабушка. И даже сюда доносится чарующий аромат выпечки. И блестят зеленые-зеленые глаза Жульена. И хочется скинуть всю тягость нынешнего века, забыв хотя бы на один вечер, что ты уже не ребенок и не имеешь права на такие слабости.
Об этом думала Лета, собирая в сумку рабочую тетрадь с конспектами.
За окнами аудиторий вступала в свои законные права цветущая весна. Распускались крохотные и еще такие тонкие изумрудные листики. Поднимали неуверенно бутоны яркие цветы. Пора мечтаний и влюбленностей. Романтизма, которым пропитаны улочки Парижа для всех приезжих. И который давно перестала замечать Лета. А может и не умела никогда.
Краем уха услышав от подружек про какую-то новую лавку, она сначала махнула рукой, а потом вдруг заинтересовалась. Особенно ее привлекло слово – винтажная. Поспешив накинуть на плечи плащ, а на шею шарф, Лета решила прогуляться вместе с гомонящими подружками до нового магазинчика.