- Ты дал мне выбирать, - ошеломленная предыдущей лаской, такой нежной и такой опасной, доходящей до самой глубины их сути, и исходящей от нее, Неил говорила с трудом подбирая слова, - понимать... Ты ведь мог взять силой, и так было бы проще. Наверно.
Взгляд Неил сам собой вернулся к перевернутому портрету, и она отвернулась от него, сев лицом к сиру, чтобы не видеть вообще несчастный холст вообще. Генрих мог бы сделать все сам, ничего ей не рассказывая, не объясняя, на давая понять, что происходит, и как на это реагировать. Но пошел другим, более тяжелым для него самого путем. Ради нее.
- Но ты подарил мне эту ночь, хотя мог оставить только ее себе. Но ты сделал ее нашей общей, как и свечку. Ты ведь понимаешь, насколько это важно? - девушка поймала его руку и поцеловала кончики пальцев, будучи больше не в силах искать верные слова. Странно но ласки не вызывали у нее того отклика, которого она ждала, а вот слова, сама близость прикосновения сводили с ума молодую Бруху. Она приняла его прокушенную руку, взяла двумя своими, но не торопилась, хоть что-то внутри нее требовало прямо прямо сейчас вцепиться в угощение.
- Я хочу, чтобы ты был моим и только моим. - кажется чертов портрет, даже отвернувшись к стенке смог бросить насмешливый взгляд Неил в затылок, но ей было сейчас плевать на тысячелетнюю сучку, - И я хочу быть твоей. Навсегда.
Ей хотелось сделать все нежно и ласково, так же как до того это делал он, но в вампирских ласках Неил совсем не была искушенной. Она поцеловала холодное запястье, один раз, другой, третий, подбираясь к прокусу и чувствуя нарастающее нетерпение, но стоило первым каплям крови попасть на ее губы, стоило ей ощутить этот уже смутно знакомый, такой сладкий и желанный вкус, как она совсем потеряла голову. Кровь Генриха была слаще любого нектара, и выше любого неба, сильнее любого наркотика. Но важнее всего, она дарила им небывалое единство в экстазе, в котором хотелось раствориться навсегда.