Закончив играть Генрих просидел молча еще несколько мгновений, впитывая услышанное. Какие слова. Он их не ждал, не просил, да и сам не смог сказать. Не смог, потому что знал, что в любви нет смерти. "Любовь это сладкий дождь" - Вспомнились ему слова древних. Но все-же был рад, безумно рад их услышать. Стоило ли говорить девочке, что это не любовь? Что это обман, создаваемый кровью, как все их существование - один сплошной обман... Конечно стоило, он ведь обещал себе ни в чем её не обманывать, даже в чувствах, но нужно ли было это сделать сейчас? На это вампир уже ответить не мог. Он не знал ответа, и вся мудрость глиняных табличек, полуистлевших папирусов и средневековых манускриптов была не о том. Какое отношение имеют древние тексты к двум мертвым сердцам?
Генрих взял руки женщины, дунул на свечи, и встал, увлекая Нейл за собой и прижимая к своей холодной груди.
- Добро пожаловать в Ночь, Дитя. - Он умолк, собираясь с мыслями. - Эта музыка плакала по тебе, это небо плачет по тебе, моя девочка и... Он снова прервался, всматриваясь в темноту, провел ладонью по её лицу.
- Мне очень многое нужно рассказать тебе, безумно много, но сперва ты. Что ты чувствуешь?
И прежде чем ирландка успела открыть рот, прервал её, все-же решившись.
- Постой! Я обещал быть честным с тобой, и должен сказать. - заговорил он быстро, стараясь высказаться до того, как Дитя откроет рот. - Это не любовь, это моя проклятая кровь говорит в тебе. Это одно из ужаснейших и прекраснейших её свойств, но это не любовь. Прости. - Голос у сородича был грустным, но спокойным, теперь он, и только он должен успокаивать её, по крайней мере пока...
- Как ты? - Спросил Генрих снова, и прижал её еще крепче.