Еде Винсент отдавал должное не забывая похвалить мастерство хозяйки. В конце концов, раз уж он заплатил кровью за иллюзию жизни, то от этой жизни стоило взять побольше, чтобы получить от инвестиции хоть какое-то удовольствие, а когда ему в последний раз приходилось пробовать домашнюю еду Бруха успел подзабыть. Явно больше двадцати лет назад. Нет, конечно, он предпочел бы горячую, живую и бьющую из пульсирующей жилы кровь стейку на ребре с овоцами и салатом, но в заботливо предложенной домашней еде было что-то, что напоминало о той жизни, которую Винченцо Монтеро уже успел начать забывать.
Он не любил и не ценил семейных посиделок и застольных разговоров до тех пор пока они не были для него потеряны окончательно, и теперь, сидя за столом в калифорнийской гостиной он видел призраки одной столовой в такой далекой теперь Вирджинии, отделенной от него не милями, но годами. Работа, политика, заработок... Для полного набора"мужских" тем не хватало войны и каког-то спорта, а до вирджинийского комплекта - еще обсуждения урожая и негров.
Бруха непринужденно отвечая на вопросы выдал свою совсем недавно придуманную легенду молодого, увлеченного историей журналиста, мечтающего написать книгу по военной истории Соединенных Штатов. Очередная маска для поддержания Маскарада, со счета которых вампир уже начал сбиваться. Эта - не хуже других.
Разве что вопрос о политике был все еще немного скользким для не успевшего разобраться новых реалиях вампира, потому ответить он предпочел уклончиво:
- Дома в Вирджинии меня считали тем еще либералом, но переехав сюда я понял, что в Калифорнии стал консерватором. Не знаю, в годах дело, или в расстоянии, или это просто что-то в воздухе.