Игла от шприца обломилась и осталась в волдыре на шее, но Маркус уже не замечал эту боль, тонущую на просторах чистой психической энергии разливающейся вокруг. Тело старика буквально скрутило, самые ближайшие рейдеры могли, напрягшись, услышать как хрустят суставы в теле бродяги, как выгибается голова так что ещё чуть чуть и её положение станет не совместимым с жизнью. Глаза закатились и более старик не видел стены трюма мейна, заглядывая куда-то дальше, нежели материальный мир.
Он увидел бурю, как будто бы был одной из миллиарда песчинок, крутящихся и ударяющихся друг о друга в этой бешеной свистопляске. Гул заглушал все звуки, заполняя собой всё словно тот же песок. Сквозь непрекращающийся шум слышался вой, от которого запросто встали бы волосы дыбом - обещание вечных мук и страданий нес в себе он. От бешеной скорости и постоянно мелькающих перед глазами картин каких-то странных асимметричных фигур, сознание Макнейла начинало буквально рваться на части. Он кричал, но крик не вырывался за пределы плотно стиснутых в спазме челюстей физической оболочки.
Сознание выхватило среди творящегося хаоса знакомые очертания - будто человеческая фигура. Размытые линии всё же говорили о некой привычной сознанию симметрии и, не зная как, Маркус угодал в силуэте женщину. Её образ таял, блуждал, пытаясь уйти за поле зрения бродяги, словно не желая терпеть его присутствие и, словно утопающий, Макнейл ухватился за мираж, потянулся к нему сознание, пытаясь сфокусироваться на нём...