Слепая тьма, тьма жадная, голодная, сочащаяся вожделением, пускающая слюну, содрогающаяся от предвкушения. Тьма, затаившаяся в своей нечестивой и нечистоплотной похоти. О, эта тьма скулила сейчас, будто сука в течке, наблюдая за поединком Единственного и демона тысячей глаз. Тьма эта хотела, чтобы ее взяли как девку, напоив кровью, напитав страхом, подмяв под себя жестокостью и грубой силой.
Единственный так и сделал.
Многорукий демон, скользнув Зулкару за спину, нанес удар лапой-клешней. Удар сильный, с расчетом, умный удар. Скрипнули пластины доспеха, пропуская в сочленение зазубренный то ли крюк, то ли коготь. Впилось острие под ребра рейдбосса, резкой болью отозвалось в печени. Глаза заволокла мутная пелена, к горлу подступил комок.
Но рука уже была занесена, рука уже направляла Кровопийцу. Меч пел, рассекая воздух, меч радостно и кровожадно вопил, впиваясь в плоть, меч плотоядно чавкал, эту плоть рассекая.
Демон рухнул к ногам Зулкара смердящей кучей плоти, оплывая на глазах и превращаясь в дурно пахнущую гниль.
И тьма отступила, удовлетворенная, сытая. Снова лишь Пустошь вокруг, ущелье, рисунок Хикахи на песке, приходящие в себя рейдеры. И наступающие со стороны развалины фигурки, бегущие цепью к краулеру, яростно вопящие и потрясающие оружием.