Энсон до сих пор не понимал, как им удалось выследить этих «минотавров» в таком месте. Поверить в то, что помогли жутковатые ритуалы этого фанатика Хикахи? Ну, сам-то культист в этом точно не сомневается. Энсону же больше верилось в то, что его спутники шли по запаху паленой горючки, словно пустошные твари по запаху крови. Хотя какая, к дьяволу, разница.
Призрак прислонился щекой к еще не успевшему раскалиться на солнце металлу приклада, по лицу скользнуло блаженное выражение. «Место было что надо. Этим простакам стоило бы позаботится о часовых». В перекрестие прицела попала голова вожака, рвущего глотку с крыши фургона. Этого, пожалуй, стоило оставить Зулкару. Чутье подсказывало Энсону, что стоит вот прямо сейчас спустить курок, и следующей отделится от тела его собственная голова.
Перекрестье плавно опустилось. Парень поерзал у гребня песчаной дюны, очевидно не собираясь никуда уходить. Не отрываясь от оптики призрак вбил что-то на приборной панели лежавшей рядом с ним металлической сферы. Местами поцарапанный, местами закопченный шар едва слышно загудел, поднялся над землей и унесся налево, паря примерно в полуметре над землей. При этом дрон, словно наделенный разумом, все время скрывался за дюной, не давая себя обнаружить.
Быстро и тихо, не отрывая глаза от прицела, Энсон проговорил:
- Видите техника с дыхательным аппаратом. Готов поджарить крысу. Заодно трухану этот жестянку.