Наиграно было удивление или нет, точно сказать Бриан не мог — всё ж он не был театральным критиком или аристократом, который любил ходить в театр, чтобы точно распознать, была задействована актёрская игра или показанное чувство было естественным. Ну, кажется, эльф удивился вполне естественно, больше контрабандист ничего не мог по этому поводу сказать.
И тут взмолился отчаянно Корнелий. Что-то такое было в его словах, что эльф сразу же начал отвечать:
— С Лирин у меня сделка: она должна предоставить мне описание того, что находится на дне под Последней Каплей, а я поручусь за неё и проспонсирую её членство в Жентариме, — лицо эльфа скривилось, побагровев, а глаза обозлённо сузились, но под властью слов Корнелия он продолжал говорить. — С Дилорой меня ничего не связывает. Я жду возвращения Лирин со дна уже двен...
Чудодейственная сила просьбы Корнелия слишком быстро ослабла, сошла на нет, и эльф вернул себе контроль над речью.
— Надцать часов, — он сплюнул. — Я не хотел ничего говорить! Ты заставил меня ответить против моей воли, старик!
Сделав быстрый шаг к Корнелию, эльф толкнул жреца, и тот, не удержавшись на ногах, грохнулся на камни мостовой.
— Не влезайте в дело Жентарима!